ЗАО «БузБорНефть»
В том, что кампания по возобновлению нефтедобычи в Бузулукском бору в самом разгаре и почти выходит на финишную прямую, сомнений не осталось.
Внезапно правоохранительные и контролирующие органы Оренбургской и Самарской областей провели непосредственно в бору совещание под красноречивым названием «Вопросы функционирования и защиты национального парка «Бузулукский бор» в условиях развивающегося топливно-энергетического комплекса» (здесь и далее подчеркнуто мной – М.З.). Устами ряда крупных региональных чиновников (пока региональных) прозвучали не оставляющие простора для толкований заявления:
«Мы ставим для себя задачу в следующем году провести полную инвентаризацию нераспределённого фонда, провести работу по закреплению данного нераспределённого фонда за лицензиатами. На сегодняшний день 90% нераспределенного фонда имеет лицензиатов», — говорит руководитель территориального управления Росимущества в Оренбургской области, Сергей Панфиленко.
На совещании было озвучено, что вопрос с разработкой лесных скважин практически решён. Нефтяные компании страны готовятся к конкурсу, предлагая новейшие методы отбора нефти в условиях особо охраняемой территории. А силовые структуры готовятся приложить все силы, чтобы это происходило строго в рамках природоохранного законодательства.
«Чтобы потом не возникало вопросов у общественности – вот там кулуарно приняли решения, это всё-таки национальный природный заповедник. Как он будет функционировать после этого, не причиним ли мы своими действиями по добыче, например, предположим, нефти какую-то проблему», — говорит прокурор Оренбургской области, Игорь Ткачев.
Возраст бора как такового составляет не менее 3 тысяч лет (а его первичное формирование началось вдвое раньше). Тысячелетиями местные реки размывали свои берега, формируя песчаные почвы и дюны, подходящие для расселения сосны. И в степи в силу удивительного сочетания обстоятельств вырос бор, который, по мнению ученых, оказался там, где его и быть не должно.
Но прошедшие тысячи лет, пожалуй, не играли такой роли в жизни бора, как последний век его жизни. В середине прошлого века советский нефтепром, стремившийся не ждать милостей от природы, а брать их стахановскими темпами, пробурил в Бузулукском бору только на территории Оренбургской области более 160 скважин (говорят, первые разрешения выдавались всего лишь на пробные 8 скважин, в итоге набурили в 20 раз больше). После крупного пожара на одной из скважин в начале 70-х годов под давлением общественности добыча и разведочное бурение в бору были запрещены, а скважины – законсервированы. До поры до времени.
После акционирования оренбургских нефтяных предприятий и создания оренбургской нефтяной акционерной компании ОНАКО в 90-х годах вопрос возобновления добычи в бору вновь прописался в повестке дня. Менеджмент ОНАКО во главе с Рэмом Храмовым аккуратно, но настойчиво лоббировал этот вопрос. Устраивались совместные совещания, круглые столы, куда приглашали местные власти, экологов, общественников. Нефтяники мягко, не напирая, продвигали свою точку зрения, власти и экологи так же мягко, но уверенно отказывали.
С приходом в область ТНК (затем — ТНК-ВР), разговоры о нефти в бору шли примерно с той же вялой интенсивностью. Нефтяники в диалоге с общественностью занимали позицию «экспертов», стоящих на позиции, что добыча нефти в бору – суровая необходимость, но внешне старались ситуацию не педалировать – слишком велики были имиджевые риски для российско-британской компании, в которой экология была безусловным корпоративным фетишем. «Да, добывать считаем нужным, и сами с удовольствием примем участие в конкурсе на право добычи в бору – но такое решение должно принять государство, это его прерогатива».
Пока шли разговоры, в 2008 году энтузиасты от науки и власти добились-таки придания бору статуса национального парка. Это было воспринято защитниками бора как почти окончательная победа, жирная точка в его «нефтяной» истории.
А зря. Это была всего лишь запятая.
После того, как в 2013 году ТНК-ВР вместе с ее оренбургскими активами (ОАО «Оренбургнефть» и ООО «Бугурусланнефть») была приобретена компанией «Роснефть», большинству людей «в теме» стало очевидно, что вопрос Бузулукского бора – вопрос ближайшего времени. Политика «Роснефти» сегодня – это постоянная экспансия. Скупка и поглощение активов, вхождение в смежные бизнесы, получение всех возможных прав и лицензий. Иногда эта агрессивная политика вызывает недоумение у экспертов: «Такое ощущение, что в Роснефти сначала приобретают активы, а потом думают, зачем они им нужны».
Так что не было никаких сомнений, что лежащие под бором десятки миллионов тонн (по разным оценкам — 70-100 млн.) не будут оставлены без внимания. И вот уже через год после прихода «Роснефти» в Оренбуржье, в апреле 2014 года Роснедра обратились в администрацию Бузулукского района с предложением рассмотреть проекты условий конкурсов на право пользования углеводородными месторождениями на территории Национального парка «Бузулукский бор». В связи с этим министерством природных ресурсов Оренбургской области во главе с Константином Костюченко была создана межведомственная комиссия, которая уже в мае проекты рассмотрела, и, внимание! – пока отказала «Роснедрам». Рекомендовав вместо добычи провести переконсервацию проблемных скважин. Определенную роль сыграл в этом академик, директор Института степи Александр Чибилев, обратившийся к членам комиссии с открытым письмом.
Сложно разобраться в этом вопросе в рамках ненаучной и маленькой статьи, но попробуем хотя бы проскакать «по верхам».
Скважины, законсервированные в своем большинстве в 1970-х годах, давно прошли свой «гарантийный срок». Процедура консервации имеет таковой, обычно – 20-30 лет. Потом скважина постепенно разрушается, возникают капилляры, дренажи, и со временем, особенно если скважина находится под высоким давлением, на ней могут возникнуть нефте- и газопроявления. Это сейчас и происходит в бору – многие скважины «свистят», ведь добыча на них была прекращена почти сразу после начала, в пластах сохраняется огромное давление, а многие скважины были фонтанирующими. Конечно, это огромная угроза бору, как с точки зрения возможных разливов нефти, так и пожарной опасности (учитывая, что бор и без нефти горит практически каждый год).
Каковы варианты решения этой проблемы? Их, по сути, всего три.
Вариант 1. Провести переконсервацию скважин. Это позволит снять проблему еще на пару-тройку десятилетий. Потом придется повторить операцию. Но главной сложностью является затратность процедур консервации, это миллионы или десятки миллионов на каждую скважину и сотни миллионов на все 162 скважины. Цифра небольшая в масштабах страны, сравните с полутора триллионами потраченных на Олимпиаду в Сочи за две недели спортивного праздника. Но откуда-то их все-равно нужно взять, а бюджеты всех уровней и так переживают не лучшие времена. А еще не нужно забывать, что консервация сама по себе нанесет определенный ущерб бору, ведь она потребует введения в бор тяжелой техники, устроения просек, циркуляции транспорта.
Вариант 2. Ликвидация скважин. Это позволит снять проблему на гораздо больший срок, возможно — многие десятилетия. Но технологически ликвидация скважин, по сути, представляет собой разрушение ее ствола. А это означает, что из-за сохраняющегося пластового давления проявления нефти и газа на устье скважины все-равно возможны, но устранить их будет уже гораздо сложнее. Скважину придется ремонтировать, фактически строить заново – менять обсадные колонны, чтобы потом опять «запечатать». Это все снова означает затраты и ущерб бору, как в п.1. Добавьте к этому необходимость создания службы мониторинга скважин, чтобы постоянно следить за их состоянием и вовремя реагировать на изменения.
Вариант 3. Вот тут-то мы и приходим к нефтедобыче. Идея нефтяников, которую они продвигают уже многие годы, состоит в том, что нефтедобыча решит главную проблему – давление в пластах. Давление упадет, а значит последующая консервация или ликвидация скважин будет иметь куда более долгосрочный эффект. Проще говоря, нефти в скважинах уже почти не будет, значит и угроза уйдет. Кроме того, добыча позволит оперативно контролировать состояние скважин в бору, постоянно иметь в непосредственной близости технику и бригады для ликвидации возможных негативных последствий. Ну, а главное, — нефтедобыча позволит получить денежные средства, так необходимые бору.
Сразу скажу: решение проблемы текущих скважин за счет снижения пластового давления путем отбора нефти – это отчасти миф. Если говорить точнее, то предсказать поведение скважин и самих месторождений в результате отбора нефти довольно сложно даже с помощью современных геологических технологий. А что касается боровских месторождений, то геологические изыскания по ним проводились десятилетия назад, судить по тем данным об их состоянии и перспективах сегодня – это почти как гадать на кофейной гуще. Так что гарантировать, что нефтедобыча приведет к исчезновению угрозы нефтегазопроявлений невозможно. В результате отбора могут происходить сложные процессы, перераспределение давления в пластах и многое другое. Яркий пример – недавно случившееся газопроявление на старой забытой скважине на огороде жителя Бугуруслана, из которой, казалось бы, все выкачали еще 60-70 лет назад…
А вот что касается денег, тут нефтяники правы. Помимо нефти в бору достаточно следов человеческого воздействия, наносящего ему постоянный губительный урон. Это железная дорога, склад боеприпасов в самом центре массива (который уже горел и взрывался), те же пожары, браконьерские вырубки и не менее губительные бездумные насаждения, повышающие плотность леса больше нужного. Но это все только ускоряет смерть бора, на самом деле бор и без антропогенного воздействия… умрет. Дело в том, что этот лесной массив даже безо всякого антропогенного воздействия не является самовосстанавливающейся и самоподдерживающейся системой. Был до какого-то момента своей тысячелетней истории, но перестал. Его подтачивает эрозия, болезни леса (прикорневая губка), климатические перепады. Поэтому, как ни парадоксально, человек убивает бор, но и без человека и его чуткой заботы, бор — погибнет.
Так что деньги действительно нужны. И самый очевидный ответ на вопрос «откуда их взять?» заключается в том, что они лежат в самом бору. Точнее, под ним.
Еще одним аргументом нефтяников «за» добычу, особенно в период работы российско-британской ТНК-ВР, стали новые технологии. В самом деле, за десять с лишним лет, прошедших со времен ОНАКО, технологии ушли далеко вперед, в особенности зарубежные, доступ к которым был у той же ТНК-ВР через своего партнера British Petroleum. Действительно, сегодня в мире множество примеров, когда добыча нефти идет в особо охраняемых и даже курортных зонах, не причиняя особых проблем окружающей среде. Но когда в разговоре с шеф-редактором «Эха Москвы» Максимом Курниковым я привел этот аргумент, он парировал:
— Это те «новые технологии», которые проявили себя в Мексиканском заливе, во время аварии на платформе BP?
Да, тут крыть нечем. Ни одна технология сегодня на 100% ничего не гарантирует. Даже за рубежом, а в России – тем более.
Ну а теперь вернемся к «Роснефти». Да, очевидно, что нынешние телодвижения вокруг Бузулукского бора являются результатом лоббизма в интересах этой компании. И тут хочется немного позлорадствовать над теми наивными защитниками экологии и природы, которые привыкли апеллировать к государству, как главному арбитру и доброму демиургу. Они пребывали все это время в матрице, основанной на убеждении, что «нефть под бором хотят выкачать злые олигархи, а все понимающее и заботящееся о гражданах государство должно от них защитить».
Так вот, я напомню: «Роснефть» — это ГОСкомпания.
Однажды, в начале 2000-х, я стал свидетелем разговора одного крупного чиновника из федерального министерства и представителя местной власти. Последний выразил мысль, что региональные власти будут стоять до последнего в вопросе защиты Бузулукского бора от нефтяников из частных компаний, «стремящихся разграбить природное достояние». На что чиновник из федерального ведомства, похлопав того по плечу, с усмешкой сказал:
— Послушай, дорогой: нефть сегодня – основа существования страны. А ты не понимаешь – нефть нужна не Абрамовичу или Ходорковскому. Она нужна государству! Слава богу, на рынке сейчас растут цены, а в стране растет добыча. Но если завтра что-то изменится, и нефти понадобится больше, решение об этом будет приниматься не в офисах нефтяных компаний, а в Кремле. И по указанию оттуда вы как миленькие позволите добывать нефть хоть в бору, хоть в собственном огороде.
Вот эту простую мысль, похоже, ни экологи, ни региональные власти никогда до последнего времени до конца не понимали. Да, и ОНАКО, а позже и многочисленные частные нефтяные компании активно лоббировали вопрос возобновления добычи в бору. Но пока государству это казалось не столь необходимым, вопрос просто висел в воздухе. В 2008 году бор даже получил статус национального парка, после чего общественность вообще вздохнула с облегчением – мол, бор спасен, теперь-то уж нефтяникам он не по зубам.
А зря. Плохо, плохо вы знаете наше государство, уважаемые экологи и общественники. Оно играет по тем правилам, которые устанавливает само, оно же их и меняет в нужный момент. А уж обойти свои собственные правила – и вовсе простая задача. Но об этом ниже.
А пока я хотел бы напомнить еще и о том, что возглавляемая В.И.Сечиным «Роснефть» — это то крыло современной российской элиты, которое называют «силовиками». Связи компании в силовых, правоохранительных и контролирующих структурах страны – огромны и несомненны. В качестве маленького примера возможностей и методов работы «Роснефти» уже на оренбургской земле можно привести недавнюю историю по поглощению «Роснефтью» небольшой оренбургской компании «Терминал», расположенной в Новосергиевском районе. Владельцы «Терминала» (выходцы из менеджмента ОНАКО) имели неосторожность с прохладцей отнестись к предложению о продаже своего бизнеса. В качестве «наказания», помимо последовавших в огромном количестве визитов надзорных ведомств, к ним прилетел целый самолет со следственной бригадой и бойцами ОМОНа на борту, которые на следующий же день произвели «маски-шоу» с выемкой документов в офисах компании. Оренбургские коллеги иногородних «гостей», поговаривают, даже не были в курсе этого «дружеского» визита. Надо ли говорить, что впоследствии все необходимые согласия от владельцев «Терминала» были получены.
Так что, похоже, проблемы с «несогласными» решать в «Роснефти» умеют. И не удивительно, что недавнее совещание по проблемам бора, с которого я начал рассказ, организовали и провели именно силовики – прокуратура и правоохранительные органы двух регионов. Вот уж кого проблемы Бузулукского бора всегда волновали меньше других. И вдруг – целое совещание с громкими заявлениями. Оказалось, что именно «силовики» решают вопрос национального парка, а не кто-то другой.
По этой же причине из дискуссии по вопросу добычи в бору можно отмести аргумент об «ответственном и бережном отношении» к организации нефтедобычи в нацпарке, которое позволит минимизировать экологические риски. У «Роснефти», как госкомпании, имеющей тесные связи с контролирующими органами, нет серьёзных стимулов повышать уровень промышленной и экологической безопасности. Ей в большинстве случаев просто «простят» любые просчеты. Да и виноватого найти постфактум не проблема.
Для примерного понимания, каковы взаимоотношения «Роснефти» и экологии, можно ознакомиться с вот этими материалами:
Вы спросите, это все «политика», а как же технически и юридически возможна добыча нефти в национальном парке?
Да легко. Для этого даже статус национального парка ни в каком виде отменять не придется. Следите за руками: добывать нефть в национальном парке «Бузулукский бор» не будут. Ее будут добывать в пределах национального парка.
Вы спросите – какая разница? Огромная. У национального парка, как территории с неким юридическим статусом, есть границы. Они четко – до метра – определены документами. Если я добываю нефть в трех метрах от границы парка, но все-таки за его пределами, я уже не нарушаю никаких законов. А с чего вы взяли, что границы бывают только внешние? Они бывают еще и внутренние. Например, внутри границ бора можно нарисовать «поляну», которая не попадает в состав территории парка и особо охраняемой зоны. Эдакая «дырка» внутри бублика.
Собственно, это хорошо видно из текста обращения академика А. Чибилева к членам комиссии по бору, ссылку на которое я приводил выше:
«…экологически не обоснованным является расположение новой инфраструктуры проектируемых кустовых площадок, коридоров коммуникаций, водоводов, ЛЭП в пределах национального парка, не учитывающее сохранение целостности природных экосистем бора и эколого-функциональное зонирование национального парка. Все это было предусмотрено в авторской редакции проекта.
К сожалению, в постпроектный период в окончательную документацию были внесены коренные изменения (увеличены площади и количество промплощадок, изменены транспортные коридоры, предусмотрены новые мостовые переходы), реализация которых приведет к гибели Бузулукского бора как единой саморегулируемой экосистемы».(Подчеркнуто мной – М.З.).
Иными словами, еще при проектировании границ национального парка были предусмотрены минимальные площади, необходимые для производственной деятельности – в расчете на будущую переконсервацию и ликвидацию скважин, на которых в итоге и настаивает академик Чибилев. А в новых проектах эти площади увеличены, что может говорить только о планах по организации нефтедобычи. Но площади эти, по всей видимости, будут выведены из состава национального парка, так что формально на его территории ничего происходить не будет.
Тот факт, что в последних медийных событиях вокруг бора прозвучало много прямых указаний на возможную добычу непосредственно в бору – всего лишь недоработка, несогласованность действий различных служб и ведомств. Наверняка в ближайшее время система будет приведена в единообразие, позиция ведомств и даже их терминология унифицирована, будет проработана единая позиция, чтобы все внешние коммуникации производились «с одного голоса». Углы будут сглажены, формулировки отточены. Добычу нефти назовут чем-то вроде«мероприятий по снижению аварийной опасности скважин», а вестись она будет на «прилегающей к границам национального парка территории». Правда, эти «прилегающие» территории будут находится в самом сердце бора, но формально – за его границами.
Хотя, есть вероятность, что даже подобного «тонкого пиара» не будет – в случае, если кураторам проекта ЗАО «Бузборнефть» совершенно плевать на имидж, репутацию и общественное мнение. Ведь большинству населения, как всегда, будет не до того (гречка подорожала, а на «первом» новый сезон шоу «Голос»!), адекватные противники добычи благоразумно промолчат, а излишне активных «несогласных» нетрудно прижать старыми, как мир, методами – от их шельмования до организации уголовных дел за что-нибудь типа экстремизма. Уже сейчас голос, поднятый в защиту бора и природы, нетрудно объявить голосом «национал-предателей», прикормленных госдепом и вашингтонским обкомом, которые не хотят роста нефтедобычи и делают все для подрыва экономической мощи России изнутри. Как вам, экологи, такой поворот?
Хотя по факту все как раз наоборот. Добыча даже 70-100 млн. тонн нефти из-под бора – вопрос в масштабах целой страны совершенно сиюминутный. А вот долгосрочные последствия могут быть самыми устрашающими. Бор – уникальное природное образование, которое играет огромную роль в экосистеме Южного Урала и Поволжья. Это естественная преграда на границе с пустынями и суховейными степями Казахстана. Если он исчезнет, на его месте образуется огромная «язва» почвенной эрозии, которая будет иметь тенденцию разрастаться, постепенно превращаясь в пустыню. Некоторые последствия предугадать практически невозможно, единственное, что ясно как божий день, – экология и климат огромной территории может измениться настолько, что человек будет не в состоянии это исправить. Например, здесь станет невозможно ведение сельского хозяйства в его нынешнем виде.
А это означает, что ради невозобновляемого ресурса – нефти, ради незначительной выгоды с горизонтом в десяток лет, мы можем загубить еще и возобновляемые ресурсы – сельскохозяйственные угодья, способные поколение за поколением, столетиями кормить своих обитателей.
Очень не хотелось бы оставить потомкам такое «наследство».
