Будни скорой помощи: без права на сон и безопасность

Автор: Наталья Русинова

Корреспондент "Орен1" дежурила с реанимационной бригадой "неотложки". Какова в реальности работа врачей скорой помощи?

102-ая

Меня прикрепили к одной из дежуривших реанимационных бригад — 102-ой. В бригаде три медика: врач-реаниматолог Евгений Зубов, он же старший; два фельдшера — Сергей Чернышов и Николай Бабин. Водитель Сергей Земсков был на подмене из линейной бригады.

102-ая как раз только вернулась с очередного вызова. После того, как врач заполнил необходимые бланки, мы поднялись в комнату отдыха. Спартанская обстановка: стол, два стула, три кровати, холодильник, телевизор, шкаф и чайник.

Евгений Зубов коротко рассказывает мне о своей работе. На скорой помощи он уже 4 года, но в реанимационной бригаде работает несколько месяцев.

На суточном дежурстве работают две реанимационные бригады. Обе они универсальны — они оказывают помощь любой категории пациентов, не зависимо от возраста. Реанимобили оснащены всеми видами комплектов инструментов и оборудования, разных профилей и для всех возрастов.

– Как распределяются вызовы между двумя вашими бригадами? — интересуюсь я.

– На любое ДТП или любое серьезное происшествие — пожары, катастрофы — автоматически выезжает бригада с ближайшей подстанции и дублирует всегда реанимационная бригада, которая на тот момент свободна. Первая приехавшая бригада оценивает обстановку, количество пострадавших, степень тяжести. И старший смены связывается с диспетчером по рации и сообщает, сколько ему понадобится еще бригад на себя. Например, пять пострадавших, мне еще четыре машины надо. Также говорит сколько тяжелых и если такие есть — нас торопят. Если же линейная бригада, приехав на место, не обнаруживает ничего серьезного, то они нас отменяют, и мы возвращаемся на базу.

Евгений угощает меня кофе и продолжает рассказ. На часах 17:15.

– Вызовов с сутки бывает по-разному. Но не меньше 12 точно. Когда-то больше, когда-то меньше. Это как повезет уже. Мы обслуживаем не все вызовы подряд, нас стараются отправлять только на что-то серьезное — инфаркты, инсульты, если фельдшер или врач линейной бригады не могут разобраться или справиться самостоятельно, то они вызывают нас на себя. Сегодня у нас было уже пять вызовов. Но ничего особо серьезного пока не было. Вот только что вернулись — аритмию лечили. Если пациент с хронической аритмией и сердечный ритм удается восстановить дома, стабилизировать, то обычно такой пациент не нуждается в госпитализации. Но если это первично возникшая аритмия — таких обязательно госпитализируем, или в том случае, если ритм не восстановился.

– В какое время года вызовов больше?

– Раньше было так, что летнее время вызовов было поменьше, чем зимой. Я думаю, это связано с тем, что люди разъезжаются по дачам и отпускам. Сейчас, если судить по этому году, мне кажется разницы нет. Что летом было много, что сейчас. Бывает конечно, выпадают такие дни, как будто весь город вдруг перестает болеть. Но так бывает редко. В основном у всех бригад, сейчас особенно, очень большая нагрузка. У линейных бригад больше 20 вызовов в сутки. У нас немножечко меньше. И обычно в вечернее время. Вот сейчас самый пик начнется. Примерно с 18 и до полуночи. В это время все работают практически не заезжая на базу.

– С чем бывает связана задержка бригады в пути?

– У нас существует норматив доезда до пациента — 20 минут. Задержка может быть связана с затрудненным движением на дороге. Бывает так, что и мигалки включены и сирена — ну, просто некуда машинам сдвинуться. Бывает, что и не пропускают. Иногда удивляешься людям — а если бы мы ехали к родственникам этого водителя?

– Раньше показывали социальную рекламу, где скорая со включенными спецсигналами пытается проехать, а водитель впереди идущего автомобиля ее не пропускает. Позже выясняется, что скорая спешила к его ребенку. Как вы считаете, нужна ли сейчас нам такая реклама?

– Конечно! Безусловно! У народа существует стойкое убеждение, что "скорая помощь" включает сирену и мигалки без основания.

– 102-ая. Зубов, — прервал наш разговор голос диспетчера из динамика на стене. Эти динамики есть везде: в каждом кабинете, во всех комнатах отдыха, в коридоре, на улице, даже в туалете. На станции угла нет, где бы ты мог не услышать голос диспетчера.

Вызов "на себя"

Перерыв наш продлился чуть более 11 минут. На выезде практически сразу столкнулись с проблемой, о которой не успели договорить на станции — нас не пропускали. Водитель белой иномарки, чьи опознавательные знаки я не буду называть, так как, увы, он не единственный такой герой на дороге. В то время, как другие участники дорожного движения послушно убрались с пути мигающего реанимобиля, этот решил воспользоваться ситуацией и пошел на обгон посторонившейся колонны прямо перед нами. Едва не подрезав "скорую". Этот момент зафиксирован видеорегистратором, установленным в автомобиле бригады.

У пациента врачи можут находиться как 20 минут, так и час — зависит от тяжести состояния. Ожидая их возвращения, я пообщалась с водителем.

– С кем легче работать — с обычной бригадой или с реаниматологами?

– Тут трудно сказать. С реаниматологами в каком плане легче — вызовов меньше. Но морально тяжелее.

В это время линейная бригада вышла из подъезда, села в свой автомобиль и уехала.

– Ну вот, они передали пациента реаниматорам, — пояснил водитель.

Сергей был прав. Вскоре из этого же подъезда наши ребята вынесли на носилках завернутого в одеяло пожилого человека.

– Уколы ставить будут? — слабым голосом поинтересовался пациент, когда наша машина начала движение. – Я уже однажды лежал в больнице. Искололи всего. По два укола за раз! — жалуется дедушка.

Фельдшер следит за пульсом и давлением. Супруга пациента как тень, молча, сидит рядом с носилками.

И снова сирена, мигалка. Без них в час-пик проехать по дорогам быстро нереально. Пациента передали в руки врачей 1-ой горбольницы.

– Вот, как раз то, о чем я вам говорил, — с ходу начал объяснять Евгений, вернувшись в машину, — впервые возникшая аритмия. Пытались восстановить ритм. Но до конца не удалось. В реанимации он на данный момент не нуждается уже, но ему необходимо наблюдение врачей, поэтому госпитализируем.

О каждом своем действии бригада докладывать диспетчеру.

– Все отмечается на компьютере, — рассказывает мне Евгений по пути на базу. — Мы едем на вызов — доложили диспетчеру "мы выезжаем". Приехали на место — снова отмечаюсь, диспетчеру говорю "мы прибыли" и он отмечает у себя время прибытия. Мы поехали куда-то (имеется в виду в больницу — прим. авт.) — опять же сообщаем диспетчеру. Освободились — сообщаем.

В служебное от работы время

Вернувшись на базу, Евгений пошел заполнять документы, а я заглянула в диспетчерскую.

Для моей бригады пока сигналов нет. Старший дежурный врач показывает мне как работает система ГЛОНАСС. Перед ним на двух мониторах карта города, схема бригад с указанием их статусов и мест расположения.

– Вот им нужна, например улица Береговая. Я смотрю на карте, подвожу поближе. Я вижу где находится бригада и объясняю им как проехать. Подвожу их прямо к дому.

– Что? Возле дома лежит? — слышу я голос диспетчера, принимающего вызов. — На улице и вы не знаете кто это? Не дышит? Не знаете что с ним? Мужчина или женщина? Возраст какой примерно? Встречайте, подъедут.

Оренбурженка обнаружила вблизи своего дома тело мужчины. О том, что с ним и дышит ли он вообще, он сообщить не смогла, так как не проверяла — боялась подойти.

– Сейчас первая туда отправится ближайшая линейная бригада и вторую бригаду я посылаю отсюда — реанимационную. Первая бригада доезжает и если там уже труп, она отменяет реаниматологов, — объяснил мне старший врач.

Этот вызов достался 101-ой бригаде — они вернулись на базу раньше нас. Вместе с Евгением снова поднимаемся в комнату отдыха.

– Вот так, насмотришься тут всего. Потом, после работы, в полицию вызывают по какому-то случаю и начинают расспрашивать. А ты уже в корне ничего не помнишь, — рассказывает Евгений. — Потому что когда часто это видишь, уже не акцентируешь внимание.

В ряде случаев врачи скорой помощи обязаны сообщать полицейским о своих отрабтанных вызовах.

– Например, если ты приезжаешь и подозреваешь, что идет отравление психотропными препаратами, то мы сразу же сообщаем об этом старшему врачу. Старший врач докладывает о подозрительном случае в наркоконтроль. Мы же, в зависимости от ситуации, оказываем помощь, в том числе реанимационные мероприятия. Если это необходимо, госпитализируем.

Рработа врачей усложняется еще и тем, что ни пациент, ни его близкие или друзья, вызвавшие "скорую", не говорят правду — чем пациент отравился. А время уходит. И вместе с ним тают шансы на спасение.

– Попадаются ли агрессивные пациенты? Как себя от них можете защитить?

– В таких случаях мы вызываем сотрудников полиции. Сами стараемся успокоить пациента, если видим, что он кидается с кулаками или даже с топором. Мы не уезжаем. Ждем полицейских.

И снова голос диспетчера из динамика прерывает наш разговор. На этот раз нас отправили на обычный вызов.

– Правда ли говорят, что лучше отдежурить в ночь с 31-го декабря на 1-е января, чем выходить на работу 1-го?

– Это да! 1-го января народ обычно часов до 11 спокоен, а потом... Тяжело только в том, что вызовов много очень. Праздника не получается. 31-го все-таки отработал и 1-го можно побыть с семьей, отпраздновать, — продолжает врач Евгений. — А если 1-го работаешь, то и 31-е пропадает. Потому что спать надо ложиться раньше — впереди тяжелое дежурство.

"Это моя дорога"

Пока медики у пациента мы снова общаемся с водителем.

– Подъезжаешь — машины стоят вдоль домов, у подъездов. Вот, поставил, пожалуйста, — показывает он на автовладельца, выходившего из иномарки, только что припарковав ее на тротуаре. — Вот таких бы хоть по-убирали. Поставят так свои машины, что я не могу проехать. Он же длинный (реанимобиль — прим. авт.). У него градус разворота маленький. Газель развернется, а этот — нет. И вот в три часа ночи, кричишь, сигналишь. Потом народ просыпается, спускается. Начинают убирать машины. А бывает, что хамят. Они ставят как хотят, а мы думаем, как бы нам заехать, пациента забрать и увезти его? А вот еще снег побольше выпадет, чистить не будут — начнем буксовать. И не дай Бог задеть кого — машины-то вон, дорогие все!

– Пациенты на вас или ваших врачей нападали, бывало такое?

– Было. Подобрали как-то мужчину. Подняли, посадили, врач начинает его лечить. А он потом начинает драться. Ну, как так можно? Это же врач. Он тебе только что, можно сказать, жизнь спас. А ты на него с кулаками кидаешься.

Случается, что во время оказания помощи пострадавшим подвыпившие друзья, родственники или просто зеваки мешают работать врачам.