Названные и называющие

Продолжение, см. первую часть

Имена улиц непременно наполнены смыслом - тем или другим: Газовиков, Паромный, Достоевского, Гринбергский, Берег Урала… Мы видели это из классификации, ведь в группы я собрал те, что близки по внутреннему характеру - напоминающие о славных людях, о других городах страны, о нашей культуре и истории, об объектах «городской сцены»...

Даже название "Безымянный переулок", кажется, ничего вообще не говорящее, смысл имеет. Правда, смысл другой - не внутренний, а внешний. Любое имя и название порождены одним смыслом и порождают другой! И эти смыслы один от другого могут не зависеть.

Вообразим ещё один диалог – живой, в автобусе, ведь не в праздничных реляциях и репортажах, а именно в будничной речевой практике узнаётся ценность, удачность названий.

- Скажите, мне к Сити-Плазе где лучше выйти - на Газовике или на Красного казачества?

- Да ни там, ни там! На Оренбургского казачества! Переименовали, знать надо!

- Ой, вы меня не путайте; какая мне разница? Вы скажите - на следующей или через одну?

В этой ситуации из самой повседневной нашей жизни для спрашивающего название означает точку в пространстве города, а не перемены в историческом сознании общества. Какая, мол, история, при чём тут история? Оренбургского, красного... Мне бы остановку не проехать!

Вот для чего нужно название улицы в самом практическом смысле – просто отличать её от других улиц. А в таком случае и Безымянный - название не хуже других.

И ещё услышанное своими ушами в транспорте (там мы чаще всего и материальнее всего пользуемся кем-то данными городскими названиями). Даже не помню, как давно – но вот впечатался в память старческий голос:

- На Макаре Мутном выходить будете?

Так ли, сяк ли, функция привязки к месту исполнена, не так ли?

Внутренний смысл тому старику в троллейбусе просто не понадобился: опять же, в честь женщины названа остановка или в честь какого-то мутного Макара или бедного Демьяна, дела ни малейшего не было. Он жил в своей реальности, готовился к выходу. И если бы остановка называлась буквой алфавита или числом, ему даже было бы проще произнести.

А вот если в сознании говорящего отвлечённое название ещё и к месту не привязано, тогда, конечно, оно смысла лишается полностью. Вспомним, как в «Верном Руслане» у Г.Владимова женщина спутала название района в другом городе, в котором не была, а потому и о чём говорила, того не знала:

« - Уезжай-ка ты лучше отсюда, от дефицита этого. Думаешь, держусь я за тебя? Да я тебе денег достану, поезжай в свой Октябрьский район, там-то, может, скорей очнешься.

- Не Октябрьский, тёть Стюра, Первомайский…»

Первомайский, Октябрьский… Звук пустой, звук одинаковый.

Но почему же тогда мы сами, оренбуржцы, так легко и не вникая в давно ушедший внутренний смысл, произносим имена практически всех улиц в центре города (Пролетарская, Кирова, Краснознамённая, Комсомольская и мн. др.)? Да потому, что при слове «Краснознамённая» я, например, мысленно вижу Дом офицеров и «Детский мир», а при слове «Кирова» - «угловой гастроном на Кирова-Советской», дом Панкратова и почтамт, а не потому, что питаю сильные чувства к личности С.М.Кирова или к образу красного знамени. Эти улицы не столько названы, сколько сами называют, определяют собою часть города. И именно в этом – главная задача их имён, выделять одну улицу среди прочих.

Кстати, отсюда вытекает ясная рекомендация тем, кто нарекает новые городские улицы: не берите тоном выше, чем нужно, избегайте пафосных, но неясных или неудобных для произнесения названий. Живой язык горожанина бесцеремонно обомнёт их, травмирует, даже изуродует, и вместо почитания памяти достойного человека вы получите ежедневную и многоустную над нею издёвку, причём невольную. Грех будет не на том, кто не понимая произносит, а на том, кто не подумав назвал.

Водитель в газельке, подъезжающей к горе Маяк:

- Бурчак, Маяк – готовьтесь!

А спросить его – какой-такой Бурчак, как думаете – ответил бы? И кто был бы виноват – водитель? Вопрос…

Конечно, скоро век как пройдёт после великих большевистских экспериментов, и в области переименований тоже понаворочано было предостаточно. Кажется, можно бы уж и забыть… А можно бы как раз и вспомнить!

«Извозчик! На улицу Проклятия убийцам Розы Люксембург и Карла Либкнехта!» - «А! На Проклятую?.. Полтинничек положим, барин». ("Вокруг ордынки; Портреты". М.Ардов).

Все эти примеры, по-моему, говорят о главном: давая название улице, думай о людях, которым это название произносить. Представь в уме, сколько миллионов раз будет произнесена твоя «Красная делегатка» или «Ленинская искра» устами сотен тысяч горожан, как станет их язык обламывать, обтачивать до фонетической гладкости твои «Регенераторную», «Сельскохозяйственную» или «Спецстроевцев». Удобно ли будет их выговаривать нам с температурой в регистратуре поликлиники, а нашим детям - когда станут впервые заучивать свой адрес? Вот о чём и о ком надо думать, о жителях этих улиц. Других, впрочем, тоже. Достанет ли в них смысла, чтобы не стать «лошадиной фамилией», чтобы не спутали с прочими, безликими, пустыми?

Нельзя создавать нежизнеспособные названия улиц, привычно гудя чиновничьим баском проверенные заклинания: «воспитывать патриотические чувства», «подавать пример подрастающему поколению», «прославлять подвиги героических защитников» и много подобное, произносящееся заученным с советских времён бюрократическим речитативом.

И пусть самый глупый из читателей упрекнёт меня в неуважении к памяти погибших. Не уважают этой памяти как раз те, кто не задумываясь – «так надо!» - бросает их фамилии на безвестность и безразличие со стороны горожан, вынужденных бездумно повторять их – и ещё ладно, если не искажая… Примеры подыщите, пожалуйста, сами – мне-то как раз совестно лишний раз трепать имена людей, которых с нами нет. Награда ли такое событие для самих погибших? А для их родных и близких, которым приходится слышать с тех пор и навсегда: «А это в чью честь улица-то названа?» – «Да чёрт его знает…»?

И не надо гудеть мне в ответ, что, значит, «плохо пока ещё поставлена разъяснительная работа» и что «недостаточное внимание уделяется» и вообще «мы все должны».

Решение простое, хотя чувствую, что почти вековую традицию мне логикой не перешибить. Надо перестать называть улицы именами людей, не ставших образами общественного сознания ещё при жизни. Надо обязательно подобрать другой способ почтить погибших, достойный их светлой памяти. В городе существует Дом памяти – для чего он, если не для этого? В городе есть много музеев, от губернаторского до школьных. Для чего они, если не для этого? Мемориальные доски на школах стали уже привычным явлением. А карта города всё же – не музейный стенд, не классная доска в начальной школе, не пантеон. Много ли молодёжи вы воспитали, назвав ряд улиц города именами погибших военнослужащих и сотрудников правоохраны? Проверьте, спросите у прохожих, какая часть из них знает, в чью честь и память называется улица под их ногами. Для примера, про Игоря Третьяка, чьим именем назвали переулок, я даже в интернете ничего не нашёл… А сколько молодых горожан вспомнят про Ткачёва? Про Есимова? Разве бездумное, безразличное повторение имён героев – достойная дань их памяти? Я призываю всего лишь к трезвости.

«Мы глубоко скорбим и низко склоняем головы перед этими людьми, на их примере воспитываем подрастающую молодежь, гордимся мужеством и бесстрашием лучших сынов Отечества… Их имена занесены на мемориальную доску, в Книгу Почета Управления Министерства внутренних дел России по Оренбургской области, начертаны на памятных плитах Мемориала Славы, открытого в сквере имени Виктора Самохина в Оренбурге.

Именами Михаила Ткачева и Сламгалея Есимова названы улицы города Оренбурга. В Орске есть улица Александра Рыбалко – сотрудника ОВД Октябрьского района, погибшего от рук бандитов. Имя Николая Зуйкова носит одна из улиц Сорочинска. Они продолжают жить в нашей памяти, им мы во многом обязаны радостью мирной жизни», - сказал губернатор Оренбуржья Ю.А.Берг в 2012 году в День памяти сотрудников органов внутренних дел, погибших при исполнении служебных обязанностей. Стало быть, есть уже достойные способы увековечения памяти наших защитников?

Вопрос этот очень болезненный, но возникает он изначально из-за отсутствия самой концепции называния улиц, из-за неупорядоченности и непродуманности. Я не ни в коем случае не ставлю под сомнение величие подвига тех, кто защищал нас от беды и угрозы, но не могу понять, почему тогда не называют у нас улицы именами учителей и врачей, тоже – по-своему – отдавших жизнь для просвещения и здоровья народного? Улица, получившая имя Виктора Васильевича Дорофеева – прекрасный пример, но, кажется мне, единственный: назвать так – означало почтить замечательного педагога и краеведа, прекрасного знатока города, а вместе с ним, и это важно, признаться в любви и всему Оренбургу, его истории и людям.

А в основе – давно и густо в нас замешенный казённый патриотизм, неискренний. Заглянем внутрь себя – причём хорошенько так вглубь. Провозглашённый советской идеологией примат Идеи над Человеком имеет до сих пор множество следствий: мы даже не понимаем, а ощущаем то, что множество вещей надо делать так, как нужно Государству, а не Мне. Улица, на которой я живу - не моя, ею владеют город, государство и, возможно, ещё кто-нибудь… Моё дело запомнить название и чтобы дети его знали. «Авторемонтная? Понял. Милиционерская? Ну, значит, так надо… Строителей поселок улица? Значит, судьба…»

Больше того: когда у нас спрашивают, как бы мы хотели назвать свою улицу, это вводит нас в ступор. Я? Назвать? Сам придумать? Сам?! А как я должен придумывать, какой должен получиться результат? Сам-то сам, но как ответить, чтоб учитель не поругал?

Из интернет-прессы конца позапрошлого года:

«Акция «Назови улицу» нашла живой отклик у оренбуржцев.

Горожане активно откликнулись на призыв поучаствовать в акции «Назови улицу», объявленной администрацией Оренбурга. Акция стартовала 4 декабря. От жителей областного центра в редакцию МАУ «Официальный Интернет-портал города Оренбурга» поступило более 20 предложений с разнообразными наименованиями улиц. Самые популярные улицы - Счастливая, Радужная, Добрая, Материнская, Семейная.

Участники акции не оставили без внимания и главное спортивное событие - «Олимпиаду-2014» в Сочи. Улицы нашего города было предложено назвать Олимпийской, Сочинской и т.п. Горожане предлагают назвать улицы в честь выдающихся оренбуржцев: героев Советского Союза и России, участников и ветеранов военных конфликтов в Афганистане и Чечне. В таких наименованиях, как улица Русская, Славянская, Патриотическая, Народная, Единая, Российская прослеживаются чувства патриотизма и гордости за Россию…»

Вероятно, кому-то из читателей эта информация покажется оптимистической и жизнеутверждающей, радужной и счастливой. Что ж, его полное право. Это его представление о прекрасном, а мы все разные… Нормально!

Мне же, в свою очередь, представляется, что такие названия сочиняют люди с головой, запрокинутой вверх. К учителю. Не сами придумали, а повторили слышанное, безликое, какое надо. Помните – коротышки называли по тому, что есть, а колоколамцы – так, как должно быть.

А вспомнилось неожиданно совсем другое:

«Румата плотнее закутался в плащ и бросил поводья. Торопиться не имело смысла /…/ Далеко слева вспыхивало и гасло угрюмое зарево: должно быть, горела деревушка, одна из бесчисленных однообразных Мертвожорок, Висельников, Ограбиловок, недавно переименованных по августейшему указу в Желанные, Благодатные и Ангельские. На сотни миль - от берегов Пролива и до сайвы Икающего леса - простиралась эта страна, накрытая одеялом комариных туч, раздираемая оврагами, затопляемая болотами, пораженная лихорадками, морами и зловонным насморком». (А. и Б. Стругацкие. «Трудно быть богом»).

И улица имени Проклятия убийцам Розы Люксембург и Карла Либкнехта - Проклятая, и московский ДК имени Горбунова – известная всей России Горбушка, и из того же романа «Хутор Благорастворение (по-простому - Смердуны)» призывают пафосно-поэтически настроенного наименователя проявить холодную рассудочность. Поэтическое водушевление - дело быстро проходящее, а названия эти людям выговаривать. Сотням тысяч людей. Многие годы.

Может быть, лучше ещё разок подумать?

(Окончание следует).