«Я сегодня пришла попозже, могу ли уйти пораньше?»

Е.А. Павлова родилась в Оренбурге 15 мая 1934 года, работала журналистом с 1957 года.  Руководила отделом культуры и искусства газеты «Южный Урал». Была обозревателем оренбургских изданий – «Новое поколение», «Вечерний Оренбург». Автор книги об Оренбургском государственном областном драматическом театре им. М. Горького «Театр во времени и время в Театре», о татарском драматическом театре им. М. Файзи, соавтор книги «Оренбургские театральные сезоны».

Заслуженный работник культуры РФ.  Лауреат премии «Оренбургская лира» и премии им. М. Джалиля.

Текст: Денис Рябцев, журнал "ОК*АЗИЯ"

Фото: из архива автора

«Возникает вопрос, – написала в 1997 году Евгения Павлова, – да нормальные ли мы люди, братцы? Но не возникает ответа. Увы, мы разучились отвечать. За себя, за свою работу, за детей, за страну. А ведь именно она, ответственность – мысли, слов, дела – созидает в человеке человека. И этой неудобной, требовательной истины нам не обойти, каким бы разуникальным путем ни двигалась Россия к своему великому будущему…»

Мы знали, что наша любимая всеми Евгения Ароновна Павлова – самый авторитетный мастер слова – перенесла тяжелейший инфаркт. И суетились с тем, чтобы вырвать ее из лап недуга. Надеялись, что помогут врачи и курс реабилитации. Но, к скорби, чуда не случилось – 13 февраля Евгении Павловой не стало.

Евгения ПАВЛОВА: «Из личных воспоминаний. Много лет назад, когда самым юным членом нашей многочисленной семьи была пятилетняя Танюша, однажды она заявила: «В пятницу я буду не в духе». Первый раз мы посмеялись, а во второй пригорюнились: девица наша отнюдь не забывала о своем обещании, и утром назначенного дня начиналось! Отхлебнув за завтраком из чашки, она поднимала скорбные глаза и спрашивала: «Это молоко – коровье или государственное?» Подобных выпадов против нас и всей системы развитого социализма ей вполне хватало до вечера. Симптомы этой детской болезни явственно проглядывают в поведении некоторых групп наших законодателей».

Листаю подшивки с материалами Евгении Ароновны – какой недосягаемой высоты был ее слог: «Вот гонорар автора – дело другое,  – писала в материале «Рукописи не горят. Горят авторы» Евгения Ароновна. – Здесь всякий специалист. И этот всякий знает, что, хотя книгу он не читал, полученных денег та не стоит».

Без малого двадцать лет назад из-под ее пера вышло предостережение касательно Украины: «Времена изменились, бывшие братья, а ныне доброжелательные соседи, требуют к себе иных, чем в прошлом, отношений. Их надо строить – так же ответственно, терпеливо, умно, как и со странами зарубежья дальнего. «Даже умнее,.. ибо отношения с Киевом для нас важнее, чем отношения с Вашингтоном». Что ж, извлечем и этот урок. Главное – не упорствовать в заблуждениях, недаром мудрые люди утверждают, что упрямство – вывеска дурака».

Возможно, тогда, если бы мы задумались над этими строчками мудрого человека, история бы не привела нас к современным трагедиям.

Евгения ПАВЛОВА: «Наученные диалектике не по Гегелю, мы знаем, что рядом с плюсом всегда притаился язвительный минус».

Евгения Ароновна обладала уникальным даром видеть суть вещей, как она есть. Не помню случая, чтобы она где-то могла ошибиться или проявить неточность.

Евгения ПАВЛОВА: «…в последнее время увеличилось подпольное производство и контрабанда спиртного. И бюджет недополучает по этой причине в два раза большую сумму, чем от «этой причины» имеет. А для страны, которая в иные времена до четверти бюджета заполняла «пьяным» рублем, это, разумеется, катастрофа. И пить – нельзя, и не пить – нельзя?.. С ума сойти. А как же отцы наши и деды? На этот счет извлеку из памяти один колоритный эпизод. Было это во дворе моего детства на Диспансерном переулке. Время действия – июль1945 года. По случаю возвращения с фронта к матушке Фекле Митрофановне и батюшке Евстигнею Андреевичу Николай изрядно выпил. Невзирая на лейтенантские погоны и грудь в медалях, Митрофановна закатила сыну прилюдно большой скандал. Мимоходом досталось и Евстигнею: «У, весь в тебя, пьяницу!» «Мать, побойся Бога! Когда ж я пил?!» – взмолился супруг. «Как это когда? А в тою-то ерманскую не помнишь, как назюзюкался?» Вот так. Можно пить от войны и до войны, и можно пить с утра и до вечера. То есть опять упираемся в проклятую философскую категорию меры».

Я всегда вспоминал историю про далекую редакционную летучку, когда сообщил Евгении Ароновне, что у нас несколько изменился дизайн первой полосы и нужно теперь писать 126 строк в колонку. Павлова кивнула и пообещала сдать текст к нужному часу. Надо сказать, что в те времена технология производства газет была менее совершенной, чем теперь. И 126 строк требовали почти невозможной, филигранной точности от журналиста.

Евгения ПАВЛОВА: «Последние годы прояснили в сознании людей простенькую истину: человек с пером или микрофоном в руке становится крайним (в смысле крайне опасным) там, где не хотят слышать и видеть правды». «Если юридический казус «казнить нельзя помиловать» все-таки не исключал возможности своевременного, так сказать, помилования, то трансформация его в «казнить, потом помиловать!» такую возможность исключает. К несчастью, вершители наших судеб охотно приняли подобный способ действий на вооружение».

Никаких современных удобств со статистикой в «Ворде» не было тогда и в помине – стандартная газетная строчка подразумевала 27 знаков, а гонорары размечались посредством специальной линейки-строкомера с нанесенными шкалами «петита» и «нонпарели». И вот в обозначенный день я получаю искрометный текст от Евгении Ароновны, написанный вручную большими округлыми буквами, и сдаю его в набор. Ровно 126 строк – уникальная точность и в математическом, и в смысловом ключе, будто у Павловой внутри существовал какой-то специфический хронометр.

Евгения ПАВЛОВА: «Любим мы делить-отнимать и не любим умножать-прибавлять. Такая арифметика не побуждает зарабатывать…»

И все-таки настоящей любовью всей жизни для Евгении Ароновны был театр. Здесь по-особенному недосягаемо стояла она на самом Олимпе искусствоведческого мастерства. Ее критика была настолько компетентной и глубокой, что брошенное невзначай по теме драматургии Птушкиной «Это Золушка для взрослых», тут же становилось прозрением для всех. И даже как-то неловко становилось, что мы сами не смогли увидеть этого.

Евгения ПАВЛОВА: «Сколько десятков лет надрывались, чтоб «догнать и перегнать», доказать приоритет и в серьезном, и черт-те в чем, пароходами вывозили философов, выживали из страны гениальных поэтов и музыкантов, держали в унизительных «шарашках» ученых, не умея ни понять, ни оценить того, в чем мы, безусловно, первые, где мир отстал от нас навсегда, – нашей культуры, нашего искусства».

Евгения Ароновна успела стать соавтором книги «Оренбургские театральные сезоны», посвященной 160-летию театра в Оренбурге, которая в настоящий момент выходит в свет. Низкий поклон Вам, Евгения Аронована, за Вашу светлую и безраздельно честную и чистую человеческую жизнь!

Коллектив журнала «Оказия» и коллеги по перу выражают соболезнования родным и близким Евгении Ароновны.

Татьяна ДЕНИСОВА: Когда уходит человек публичный, тогда вольно или не вольно вспоминаются разные ситуации. В случае с Евгенией Ароновной  все так. И есть главное - рядом с ней всем "хватало места". Тонкая и мудрая женщина была талантливым человеком. 

Татьяна МАМЕДОВА: Она была одной из лучших. Высочайший профессионализм и потрясающее чувство юмора! "Я сегодня пришла попозже, могу я уйти пораньше?"... Светлая память.

Певел РЫКОВ: Царствие небесное!

Салават ЮЛБАРИСОВ: Евгения Ароновна, как же так... Такой неиссякаемый оптимизм, такой неподражаемый юмор, такое неповторимое остроумие... Я очень давно не ощущал такой боли, как сейчас... Простите и прощайте…