Накормить. Интервью Андрея Саблина с экономистом Еленой Ведутой

Мировая экономика стала исправным поставщиком скандалов самого демонического уровня. То нефть уйдет в минус, то Центробанк вдруг разразится кляузой на профессора. Самая закрытая от людей отрасль мироустройства вдруг начала публично сбоить и демонстрировать явные растерянность и раздражение.

Чтобы разобраться в том, что сейчас происходит с экономикой, я пригласил на интервью доктора экономических наук, заведующую кафедрой Стратегического планирования и экономической политики в МГУ им. М.В. Ломоносова Елену Ведуту. Мы поговорили о том, что происходит с экономикой сейчас, но главное — что придет ей на смену.

— Елена Николаевна, у меня есть стойкое ощущение, что мы зашли в кинотеатр накануне развязки, когда главного героя застрелили, и он еще что-то говорит, но уже понятно, что конец его предначертан. Нам очень интересно знать, за что это его так нахлобучили, но мы не видели начала.

— Да-да, а главный злодей — Центробанк. Но Центральный Банк — это не экономика. Это деньги. И когда наши видные экономисты ограничиваются исключительно критикой Центрального Банка, я этого не совсем понимаю, потому что деньги — ничто, по сравнению с хлебом. А для того, чтобы производить хлеб, нам нужно вспомнить, что существует экономика, главной составляющей которой является производство. А о производстве нашим экономистам почему-то неудобно говорить.

Вот сейчас принято ругать Ленина, а я бы переосмыслила его роль. Это очень важно, потому что в противном случае мы достойны того, что мы имеем, и дальше будет только хуже. Перед Лениным в Советском Союзе стояла задача всех накормить. Найти продовольственный баланс. Создать план, где мы возьмем хлеб, как мы будем его делить, чтобы люди выжили. Далее — баланс сахара, баланс металла, резины, кормов для скота, наконец.

Для государства это было крайне серьезно, потому что все понимали: деньги — это ничто. А вот когда будет нечего есть, вот тут-то мы все запоём. И Ленин первым делом обратил внимание на составление балансов в натуральном выражении, чтобы накормить людей. У баланса нет инфляции, в отличие от денег. А при нынешней инфляции скоро и Центральный Банк растворится.

За какими деньгами мы охотились, за какими штрафами, за какими налогами, если главная задача будущего — людей накормить? У нас была бесснежная зима.

Я думаю, правительство понятия не имеет, сколько будет у нас пшеницы в этом году, какой будет урожай. Все забывают, что экономика — это главное, а ее основа — производство. Поэтому, я считаю, что Центральный банк и все волнения вокруг него — это лишь способ отвлечь людей от главного. От вопроса, что мы будем есть?

— Но все-таки, почему Центробанк вдруг стал очень сильно нервничать, и это заметно?

— Был либеральный курс, где Россия превратилась в сырьевого аутсайдера, а все указания диктовал нашему Центральному банку МВФ. Центральный банк справлялся с этими указаниями великолепно. Сейчас ситуация меняется. Почему? Потому что МВФ стало неинтересно давать какие-либо указания. МВФ фактически отказывается от управления.

Я очень внимательно слежу за давосским форумом. Обо всём этом сказал основатель форума Клаус Шваб в своем главном докладе еще в феврале 2020 года. Всё! Заканчивается эпоха либерализации. Все государства пойдут своей дорогой реализовывать национальный суверенитет.

И меня удивляет, что у нас все молчат об этом. Мы надеемся, эпоха либеральной глобализации — навсегда. Но, ребята, вы забыли про цикличность капитализма?! Как он развивается? Сначала либерализм, потом идет меркантилизм с торговыми войнами, потом обязательно какое-то военное разрешение. Не бывает вечного либерализма. Такова логика капитализма — цикличность. Как на это можно закрыть глаза? Как можно говорить о том, что мир — либеральный? Нет. Он изменился. И поэтому Центральный банк сейчас, после некоторого периода, понял, что прежняя игра не пройдет, что-то будет новое, а что новое — они не понимают.

Нам нужна мобилизационная модель экономики, чтобы люди в России выжили, а потом уже реализовывать модель с перспективой улучшения жизни.

— Мобилизационная экономика — звучит достаточно тревожно.

— Мобилизацию все понимают по-своему. Кто-то понимает, что всех под тотальный контроль и что если будешь плохо себя вести, то будешь наказан. Честно скажу, у меня это вызывает смех. Бесполезно это занятие. Ну, хоть сколько угодно цифруйте. Толку от вашей цифровизации? Бытие определяется сознанием. Всем нужно есть.

А вот когда мы говорим про экономику, то в данном случае мобилизационная модель должна быть на базе смешанной экономики, то есть дать возможность снова нормально жить малому бизнесу. Я ведь прекрасно понимаю, что малый бизнес — это очень инициативные люди, и нужно им давать возможность дальше крутиться, вертеться с ориентацией на нас, как на конечных потребителей. Зачем мы их уничтожаем? Вот я этого не понимаю.

Давайте думать вместе. Вот такой карантин — насколько он нас всех уберегает от пандемии? Именно так нужно было подойти к пандемии или есть какой-то другой способ? Спросите у ведущих-вирусологов: как поступать в этой ситуации? А ведущие-вирусологи почему-то говорят обратное, поэтому меня удивляет то, что так спокойно всех посадили на карантин. Люди всё равно выйдут, и что будет дальше? Какова стратегия? Вот этот вот тотальный цифровой контроль? Не смешите!

Я очень рассчитываю, что стратегией станет смешанная экономика. И чем дольше мы протянем на карантине, тем жестче будет мобилизационная модель. У нас уже готова динамическая модель, чтобы запустить и принимать управленческие эффективные решения, давая возможность стране быстро выдвигаться из этого кризиса и при этом улучшать жизни людей.

Нам надо управлять экономикой, управлять развитием производства в интересах людей, подчиняя финансы нашей траектории движения, подчиняя Центральный банк, который должен нам давать наиболее достоверную информацию о всех сделках между предприятиями, как текущих, так и инвестиционных. Нам нужна вся эта информация, и соответствующие реформы мы должны делать по отношению к банку, как к институту общегосударственного счетоводства.

И Минфин изменит свои функции, потому что бюджет должен составляться значительно проще, чтобы не было уклонения от налогов. То есть ко всем институтам будут соответствующие требования, исходя из самого главного — планирования экономики.

— Елена Николаевна, давайте все-таки разберем мобилизационную экономику. Тебе дали конкретное задание, дали конкретный рынок, и ты на него работаешь. Только так или по-другому? Как это работает?

— Наука всегда исходит из того, где мы оказались. Это означает, что, если разорили малый бизнес, значит, мы уже находимся перед фактом, что его нет. А что есть? Ответы должны разрабатываться нашими мозгами, лучшими в мире с точки зрения практики управления экономикой. Нам нужно живое планирование, постоянное взаимодействие тех, кто управляет, с теми, кто ему дает обратную связь.

Не просто «я даю приказ», нет. Экономика этого не слышит и движется вниз. Надо включить обратную связь для тех, кто работает «внизу», чтобы согласовать то, что у нас есть с тем, чего нам хочется. Нам главное, еще раз повторяю, людей накормить. Вторая задача — это энергетика, это топливно-энергетический баланс. Без энергетики — нам смерть.

В чем был промах Советского Союза? Мы выиграли войну, благодаря нашей системе управления экономикой и блестящей организации. Эта победа сделала мир биполярным. Страна после войны вышла лидером. Вопрос. Что делать? Сталин поставил проблему: переориентировать экономику с военных рельсов на мирные, чтобы жизнь людей улучшалась. Эта задача никуда не ушла с 50-х годов.

Мы были первой страной-экспериментатором, которая стала строить планирование для людей. Это была очень благородная цель. Требовалась экономико-математическая модель, которая могла бы описать деятельность Госплана, при этом повернув ее в сторону реальных доходов граждан. Всё уткнулось в динамическую модель в виде системы алгоритмов, как технологии планирования. Не вычленили главный алгоритм баланса: что мы хотим и что можем.
Если бы этот алгоритм был найден, точность решения Госплана по тому, как действовать, чтобы двигаться в желаемом направлении, была бы значительно выше. А мы с гораздо большей скоростью двигались бы в сторону улучшения нашей жизни.

Но тут пришел Хрущев и сказал: «Зачем нам нужна наука?». Он решил, что является самым умным человеком на свете и пошел лепить свои реформы, которые привели к образованию долга перед западными странами, и нас — к тому, что страна стала их сырьевым придатком. Мы потеряли время, мы пошли не туда, и признать это — нужно иметь мужество. Но признаться нужно, причем, именно сейчас.

Мобилизационная модель экономики — это всего-навсего включение динамической модели в виде системы алгоритмов, создание той самой цифровой платформы, о которой все кричат. То не наш опыт, то — чужой опыт. Наш опыт — как управлять экономикой для улучшения жизни людей.

Поэтому, ничего страшного в этой модели нет. Она просто будет просчитывать, выверять решения, и те, кто будет управлять экономикой, будет распределять инвестиции не по балансу интересов «тем, кто ближе», как сейчас, а в результате баланса расчетов нашего плана с учетом выстроенных цепочек. Тогда эти выверенные решения действительно помогут нам. Это не мертвая система. Она живая.

— Эта модель — она уже существует или это просто какое-то ваше понимание решения проблемы?

— Эту модель создал мой отец, который прошел все уровни иерархии Советского Союза. Он увидел, где нужно засучить рукава и работать, чтобы спасти социалистическую экономику. Он увидел, как переврали Маркса, как все, что делалось тогда в политэкономии — блокировало мысли. Тогда главенствовала точка зрения, о реформах, выводящих наши предприятия из единой корпорации СССР, и тем самым, они были направлены на усиление хаоса в управлении экономикой. Ну а теперь — полный хаос!

А мой отец создавал первую автоматизированную систему управления экономикой. Уйдя в науку, он полностью погрузился в работу над этой динамической моделью. Его подход был в корне противоположен тому подходу, который пришел к нам с Запада. Все наши экономисты ушли в статистику, полностью противоречащую технологии планирования, а поскольку отец был практик, он не мог с ними уходить туда же. Он шел своей дорогой.
Все видят, что эти программы хорошо работают, потому что сама жизнь, когда ты понимаешь технологию планирования, заставляет идти на экономические взаимосвязи, поэтому все эти алгоритмы прекрасно сходятся, их уже можно запускать, но руки завязаны.

У меня огромное количество сторонников, единомышленников, но ни одного гранта. Все время возникает блокада вокруг моих предложений. Вопрос, а почему? Я же не собираюсь экспериментировать над людьми, я собираюсь дать возможность нашим программистам, специалистам наработать систему методик для запуска инструмента на ЭВМ. Мы хотим помочь принять эффективные решения, чтобы выйти из хаоса, упорядочить потоки информации.

— Хорошо: машина, расчёты, все они правильные, все они хорошие. Кто должен быть адресатом этих расчетов и выводов?

— Я думаю, что это должно пойти к президенту, потому что это его уровень принятие решений — какой будет Россия в новом мире после пандемии.

— А это будет именно новый мир?

— Конечно, будет новый мир. Будут национальные государства, которые реализуют, как сказал Шваб, «национальный суверенитет» при помощи искусственного интеллекта. Но их ИИ — для контроля над людьми, а наш должен служить управлению экономикой, то есть стать автоматизированной экономической киберсистемой.

Сейчас ведь всё человечество борется против этих цифровых гигантов, которые навязывают миру свою порочную доктрину. И я понимаю Трампа, который с ними борется. За Трампом стоит Пентагон, это известно, но он борется за будущее развитие промышленности, а мы, имея возможность взять то, что было наработано страной, и первыми запустив вот эту автоматизированную систему, потихонечку зайдем на магистраль, нажмем на газ и «ищи — свищи».

— Как будет называться государственный строй России, если она прислушается к вашим советам?

— Это будет настоящий социализм. После Сталина у нас был бюрократический социализм. А настоящий социализм — это когда все сознательно. Сознательная система управления экономикой для улучшения жизни людей, а значит с прочной обратной связью от них. Сознательное управление в интересах людей и плюс социальная справедливость. Экономическая киберсистема даст России высший уровень управления, по сравнению со всеми другими странами мира. Это наш опыт, и поэтому только мы сможем двинуть этот опыт вперед по планете. Это наша историческая миссия.

— Если вспомнить развитие социализма в советской России, то, если не ошибаюсь, где-то порядка 20 лет ушло на выстраивание экономической модели?

— Да, это очень трудно было.

— Сейчас нам тоже предстоит перестраиваться 20 лет?

— Нет. Уже нет. Единственное, что предстоит пройти — это борьбу кланов с их собственническими интересами. Внедрение же самой модели притянет прогрессивные силы, которые будут в ней заинтересованы. Чиновникам очень нравится хаос. Они себя чувствуют царями. Каждый на своем месте. А тут наука пришла. Диктатура науки ради людей: как же так? А как же мы дальше будем выживать?

Их место займут их профессионалы. Они станут главными. Поэтому будет определенная борьба и саботаж будет. Многое будет зависеть и от нас, насколько качественно будут работать наши пропагандисты. Но у меня в институте молодежь растет, которой просто цены нет. Они всё понимают. Так что отряд уже вышел. И его не остановить!

Рубрикатор: #подробности_орен1
Автор: Андрей Саблин
Фото: https://m.bk55.ru/
Редактор: Нурия Инюцина