«Чому я не сокол?»

Автор: Дмитрий Урбанович

Сидим мы, как всегда, в беседке. Вдруг подскакивает Степа Ждущев из пятой квартиры и с ходу заявляет, что тоже хочет издавать газету. Называется «Беркут Ждущева». И что он уже переделал для этой цели любимый самогонный аппарат в плоскопечатный станок. Бумаги хватит, её Степина жена Лиза еще накануне путча запасла на много лет вперед, а что та в рулончиках, так он, Степа, что-нибудь придумает, не впервой.

Ева Адамовна, пенсионерка из тринадцатой, метаморфозу с самогонным аппаратом одобрила, но захотела уточнить - почему, собственно, газета, да еще «Беркут»? И тут Степа достал из широких штанин! «Сокол Жириновского» называется.

Почтовый ящик со Стёпиной двери залётная братва упёрла ещё в лихие девяностые, и ему всё было некогда другой приобрести. А тут накануне ехидный старик Маслёнкин как раз умудрился выиграть довольно сносный почтовый ящик в какую-то беспроигрышную лотерею. И где он их только находит, ума не приложу, уже третье счастье за год. Ну а поскольку у ветерана нашего на двери аж два таких висит – один для писем, второй для газет – то он со вздохом преподнес трофей Ждущеву в счёт его будущего дня рождения. Степа его на старые гвоздики сразу и повесил!

Естественно, ему тут же туда что-то опустили.

И вот зачитывает он нам вслух наиболее интересные места. «Горбачев в постели с Мадонной», «... изложенная Жириновским концепция будущего развития России, ее места в мире, с большим вниманием выслушана вторым секретарем посольства Великобритании...», «Жириновский высказал недовольство деятельностью прежнего посла США в часовой беседе со вторым секретарем посольства США...», «Жириновский высказал интересную версию, отчего Буш упал в обморок в Японии...», «разве может столь знаменитый человек жить так скромно? - поразилась телегруппа...»

Управдому Федору Лукичу особенно понравилось утверждение, что «званием черносотенца, как показывает подробное исследование этого вопроса, должно гордиться». Впрочем, Лукич готов отказаться от борьбы за это звание, предпочтя скромную славу «авторитарного вождя, вдохнувшего в советский народ гордость собой». Управдом намекнул, что видеть кого-то другого героем будущей передовицы в стёпином «Беркуте» очень не рекомендует, а то можно и газ отключить. И вообще: не «Беркут Ждущева», в «Ястреб Лукича»!

Как раз к выборам в Думу и раскрутится.

Представитель государства ближнего зарубежья Шота Агрегадзе, снимающий лоджию у многодетной семьи Славы и Клавы из десятой квартиры, настоятельно порекомендовал нам обратить внимание на статью в «Соколе...» под названием «Теорема», где основным постулатом продвигалось «утверждение русского характера мышления». а Лукич в эти стройные рамки не влазит, да и у него папа не адвокат; вот он, Шота, - другое дело, поскольку его отец при советской власти успел пару месяцев побыть районным прокурором.

«Да я зато русский до седьмого колена!» - закричал управдом, на что Агрегадзе ему заметил «Ну! А от колен и выше...»

Их разнял Колёк, наш академический четверокурсник, углядевший в следующей статье «Сокола» фразу «фюрер забыл, что немцы - это те же славяно-русы», и хотя среди собравшихся нет большего арийца, чем он, он же не лезет!

Примирил всех Степа Ждущев. Пока мы цапались, он глубже познакомился с содержанием «Сокола», после чего собственную газету выпускать раздумал. Кроме названия, ему там понравилась только поэма «Демократиада», оканчивающаяся словами

...Устав от царственных потех

И прекращая весь кагал,

Народ послал их на х... всех

И Жириновского позвал.

Тут «сын юриста», сам юрист,

Прихлопнул суверенный писк.

Народ его благословил

И новой жизнию зажил!

- Как это свежо! – воскликнул спустившийся к нам в тапочках филолог Лев Палыч Брюллов. – Как это напоминает мне стиль нашей молодой еще постсоветской прессы с её живым и непосредственным… Позвольте, Стёпа! Откуда у вас эта газета? Это же из моей коллекции печатных изданий, раритет 1992 года, жемчужина, можно сказать…

Короче, оказалось, что это Левпалычева внучка-второклассника Леночка, приехавшая к Брюллову в гости, в поисках мухобойки пошарилась в кладовке, выгнала муху на улицу и, будучи девочкой хозяйственной, решила, так сказать, дать газете вторую жизнь…

Фёдор Лукич тут же отказался от передовицы в свою честь – в крайнем случае, говорит, печатайте, но без портрета…

Но Стёпа уже заявил, что, пожалуй, переделает плоскопечатный станок в пишущую машинку. И вообще работать надо не на сиюминутность, а на вечность. Тем более у него в голове уже зреет поэма. Как, спросил он у филолога, в машинке вообще имеется специальная клавиша с многоточием или надо ударять три раза?

И мы углубились в обсуждение этой проблемы.

Еще один раритет из коллекции Льва Палыча