Андрей Иванов: «Театр — это хождение по эскалатору в обратном направлении»

Иван Ковальчук, Анна Федосеева
Фото: Антон Семенов, Юлия Талыкова и сайта Оренбургского драмтеатра

Андрей Иванов — актер Оренбургского драматического театра имени Максима Горького и выпускник Оренбургского института искусств. Он профессионально играет на сцене с 2009 года, а не так давно местные зрители увидели постановку «Пышка» по одноименному произведению Ги де Мопассана, где актер исполнил одну из ролей. Андрей Иванов рассказал Орен1 о театре, репетициях и о том, как преодолеть творческий кризис.

— В детстве я совсем не мечтал об актерской карьере. Мои родители с техническим образованием: отец — инженер, а мама — паяльщица на заводе. И я все время стремился именно к инженерской профессии: смотрел на отца, на братьев. Потом, в девятом классе, вдруг увлекся музыкой и занялся игрой на барабанах, но о творческой профессии тогда даже не думал. А когда настало время поступать в университет, у меня был выбор между медицинскими и техническими связями, но я еще вспомнил, что есть училище культуры. Всюду подал заявление и прошел только в училище культуры. Ну, думаю ладно, давайте, и поступил на инструментальное отделение, играть на баяне. И когда стал там учиться, начал понимать все творческие процессы.

— И именно там вы увлеклись театром?

— Да, там не только музыкальное отделение, но и актерское. Там познакомился с театралами, начал общаться с ними. В итоге я заканчивал свое отделение и еще помогал постановщикам с представлениями. А потом меня взяли на работу во Дворец творчества детей и молодежи. Я там работал музыкантом, педагогом-организатором и занимался социально-культурной деятельностью. И как-то летом был случай, когда все уехали работать в детские лагеря, а я не поехал. Сидел без работы и вспомнил, что в этот год есть набор в институт искусств Ростроповичей. Пришел и поступил на актера драматического театра.

— Первое представление о профессии совпало с реальным положением дел в театре?

— У меня даже и представлений о профессии не было. Просто пришел и все. Хотя вот у студентов и театральных педагогов есть такое мнение, что на первом курсе ты приходишь народным артистом, на втором становишься заслуженным артистом, на третьем курсе — просто артистом, а на четвертом…

— Уже не артист?

— Не буду произносить это слово.

— А какой был ваш первый выход на сцену в качестве профессионального актера?

— Это был экстренный ввод. Один из актеров не смог поехать на гастроли, и нужно было заменить его. То есть мой первый выход на сцену в качестве профессионального актера состоялся за границей, в Литве. Я играл петуха в «Очень простой истории».

— Какие эмоции были тогда?

— Ну, мы уже играли в театре, будучи студентами, поэтому новых эмоций не было. Это все плавный процесс. Институт хорош тем, что у него есть своя база для практики. То есть уже студентом ты работаешь на зрителя.

— А в бытность студентом мандраж при выходе на сцену присутствовал?

— Конечно. Несмотря на все обучение, на сцене возникало ощущение, что тебя как щенка бросают, будто учат плавать. На середину озера выбрасывают, и справляйся, как хочешь. И поначалу сложно, а потом — раз, и начал плыть. Но даже сейчас перед выходом все равно мандраж иногда присутствует.

— То есть театр — это плавание?

— Скорее, хождение по эскалатору в обратном направлении. То есть даже чтобы стоять на месте, тебе нужно с какой-то скоростью идти вперед. А если остановишься — будешь скатываться вниз. Не говоря уже о том, что на вершину можно только бегом забраться.

— А как проходят репетиции в театре?

— Сначала у нас проходят читки: каждому актеру раздают роль, и мы вместе читаем сценарий. Потом разбираем движение персонажей, их цели и задачи. Это постройка фундамента. И каждый день мы по нескольку раз все это прогоняем, делаем текст родным для себя.

— Такие репетиции не мешают личной жизни? Это же огромное количество времени отнимает.

— У меня личная жизнь тоже в театре. Как и у большинства актеров. Актерам максимально удобно общаться с людьми той же профессии.

— Легко ли перевоплотиться в персонажа, и как актеры это делают?

— Когда знаешь, какие роли тебе нужно исполнить, приходится распределять поведение буквально по дням. Я начинаю ходить, что-то повторять, копировать манеры персонажа, делать записи. Смотрю и анализирую: все ли у меня правильно получается и где нужно что-то исправить. Бывают случаи, когда днем у меня есть какие-то дела, а вечером нужно играть в спектакле. И приходится все эти дела пропускать через своего персонажа. Главное все это делать постепенно.

— Расскажите про вашу самую любимую театральную роль.

— Я сейчас назову, а другие роли обидятся. А если серьезно, студенческие работы запоминаются больше всего. Во многом потому, что мы их репетировали по два года. Плюс студенческие работы являются шансом, что кто-то заметит вас и позовет в театр.

— А одни и те же роли не надоедает играть?

— Нет, но нужно выработать подход. Нет такого, что ты сыграл одну роль — и ставишь точку. Всегда есть возможность добавлять в персонажа что-то новое, развиваться и углубляться. Вот если «киношным» актерам нужно, чтобы персонаж был уже полностью готов, то мы можем уходить дальше.

— А вы хотели бы попробовать себя в кино?

— Хотел бы. И даже пробовал в местном. Оно было непрофессиональным, и поэтому процесс репетиций сильно отличался и уступал театру. Почему советское кино было настолько классным? Потому что большое время уделялось репетициям. А сейчас — приехал с одной съемки, быстро отснялся и уехал.

— Как театральные актеры справляются с казусами во время выступлений? У вас случалось что-то незапланированное на сцене?

— Часто. Иногда, например, бывает, что партнер не успел выйти на сцену. И если в комедии это еще нормально, то в более серьезных постановках выпутываться сложнее. Был еще казус, когда у актера парик упал. И ты со сцены на все это смотришь и так незаметно трясешься, сдерживая смех. Но мы выпутались из ситуации.

— А как?

— Там актер, который должен был выходить, зашел на сцену со словами: «О, а ты хорошо скрываешься» — и поднял парик.

— Как вы думаете, зрители в такие моменты замечают, что что-то пошло не по плану?

— Зрители с наметанным глазом или те, кто смотрит постановку не в первый раз, замечают, конечно.

— А если смотреть постановку в разные дни, то это будет один и тот же спектакль или будут видны различия?

— Мне кажется, будут видны. Мало того, что одну роль могут играть разные актеры, но и ты сам можешь сыграть немного по-разному. Понятно, что в канве выступления актер все равно остается, но, например, переходить с одной точки к другой может совершенно иначе.

— Постановщик как на такое реагирует? Вообще, какие самые стандартные замечания возникают у режиссеров после выступления?

— Самые типичные замечания — «плохо слышно» и «не держишь состояние». Про состояние режиссер обычно говорит на разборе, и ты должен запомнить, каких эмоций он хочет увидеть от твоего персонажа. Потому что если ты говоришь одно, а внутри тебя в этот момент пустота — режиссер это заметит. Поэтому нужны постоянные тренировки.

— Тренировки перед зеркалом проходят?

— Нет, это грубо. Вообще есть две школы: школа представления и школа переживания. Представление — это когда ты воспроизводишь персонажа внешне, не затрагивая своих эмоций. Это просто картинка, но есть мастера, которые делают это безупречно. А школа переживания — это не только внешнее воспроизведения, но и внутреннее, душевное. Но перед зеркалом — это слишком грубо. Наше зеркало — это режиссер.

— А вам какая из школ ближе?

— Вообще синтез двух школ — это здорово. Но мне ближе все же переживание.

— У актеров бывает творческий кризис?

— Бывает, и нередко. Тут выручает школа и база, которую нам преподавали. Где-то ты ищешь подход, чтобы у тебя снова все внутри к профессии завелось, а где-то идешь от ремесла. И постепенно, когда ты делаешь так, все внутри зажигается.

— А бывали роли, в которые попросту не хотелось вникать?

— Нужно уметь каждую роль подковырнуть так, чтобы захотелось и было интересно. У меня вот, например, бывали роли, которые я сыграл хуже, чем мог. Но я стараюсь про них не забывать, потому что это тоже опыт. Расстраиваться не нужно. Вот у нас был такой случай, что один актер просто не вышел на сцену, а другой все это время стоял там в одиночестве. И вот второй актер ходил по сцене, звал первого на протяжении трех минут, не выходя из роли. А эти три минуты для него самого казались часом. И вот он потом говорил, что можно было распсиховаться и разозлиться, но именно в такие моменты он демонстрирует свой профессионализм.

— А где второй актер-то был?

— Не знаю. Может, о роли забыл.

— Ну и напоследок. Есть много молодых ребят, которые говорят, что ошиблись с выбором профессии, и нужно было в актеры идти. Что вы им можете посоветовать?

— Еще раз подумать: надо ли им это или не надо. Потому что это зависимая профессия. Нужно найти своего режиссера. Притом, что ты можешь быть прекрасным актером, надо еще и прийтись ко двору в театре. Это сложно, профессия штучная. Ради этого нужно буквально от всего отречься.