Дырявая память Оренбурга
Тема философии дырок развернулась вокруг камзола, в котором облачён и увековечен император российский Пётр I. Скульптура эта меньше месяца назад выросла на Марсовом поле под торжественное чтение привычных презентационных речей и очередное разрезание ленточки. В присутствии высокопоставленных лиц области и города.
Новый памятник в городе — дело-то хорошее. Только вот качество его вызвало некоторые сомнения — а не бракованный ли он? В сети сначала появилось видео, показывающее прорехи в монаршей одежде под заголовком «водорастворимый памятник тает на глазах», затем вспыхнуло обсуждение в соцсетях.
Официальная позиция чиновников горадминистрации такая: «Так и должно быть. Смысл в том, что это показывает фактуру тех тканей, которые были в те времена — это грубая шерсть, его, если можно так назвать, шинели».
Стоял себе Пётр, никого не трогал, созерцал окрестности с обрывистого берега Урала — приглядывался к южным рубежам нашей необъятной Родины, по словам организаторов и пиарщиков, мирно планировал расширение государственных границ в сторону Азии, а точнее, если верить карте — Казахстана. И не думал император о своем камзоле, изготовленном из грубой шерсти и качественно поеденном то ли молью, то ли крысами. Стоит отметить, как раз именно Пётр I при жизни предъявлял довольно высокие требования к качеству одежды, в том числе и сукна.
Алексей Журбенко любезно нам об этом напомнил, процитировав Алексея Толстого (роман «Пётр Первый»): «Нагнали полуроту солдат в бурых нескладных кафтанах… Пётр вылез из одноколки, — брал за плечи одного, другого солдата, поворачивал, щупал корявое сукно.
– Дерьмо! — крикнул выкатывая глаза на угреватого сержанта. — Кто ставил кафтаны?».
Знатоки искусства убеждали, что это такой художественный подход и применение специальной техники, помогающей достичь нужного сочетания цветов и придающей объекту образ старины или древности. Однако, сравнивая образцы различных скульптур, лепнин и прочей красотени, где применялись эти методики, мне не удалось найти ничего подобного нашему Петру. Как ни крути, а коррозия на нем вполне реальная, ржавчина пачкает пальцы, поверхность шершавая и крошится, если поскрести ноготком. Если всё это задумка автора, которая подразумевает в будущем конкретное разрушение монумента, то есть вопрос — для чего? Это тогда не памятник, а так, напоминальник.
Далее, дабы подкрепить свои слова аргументами, в нашей тёплой беседе со знатоками искусства, развернувшейся в течение нескольких часов в трех ветках фейсбука, я таки нашла, откуда ноги растут у оренбургского Петра.
Первое такое изваяние прорубателя окна в Европу появилось в 1997 году, и было установлено в Роттердаме (подарок от России). Второе в 2008 году, с небольшой импровизацией, появилось в Москве. Третье, прежде чем попасть в Оренбург, долгое время находилось у автора, переезжало с ним со старого места жительства в новый, построенный в деревне Омутищи Владимирской области, музей. В 2012 году. Где занял свое место под солнцем и дождями у входа в замок-мастерскую-музей скульптора. Ныне несколько потрепанный, но не побеждённый, Пётр возвышается на берегу Урала, строя планы по расширению государственной границы. А оренбуржцы получили в распоряжение очередной неликвидный образчик исторической памяти, который вполне гармонично смотрится в одном ряду с такими достопримечательностями, как «площадь Атриума», «недострой на Советской» и другими памятниками провинциальному раздолбайству.
