Середина восьмидесятых. Бывало, придёшь из школы, и захочется тебе чего-нибудь эдакого, экзотичного. А конкретнее – консервов. Все в детстве любили консервы. Идёшь в ближайший овощной и сталкиваешься с непростым выбором. Кабачковая икра, выглядящая, по выражению Жванецкого, так, как будто её кто-то уже ел. Грязно-серая квашеная капуста в трёхлитровых банках, имеющая настолько устрашающий вид, что её вкус для большинства так и остался загадкой. И морская капуста. Вот тут уже как повезёт: можно было нарваться на жёсткие крупные лохмотья с песком, а можно на вполне нормальные водоросли, нарезанные тонкой соломкой.
Помните ассортимент тогдашнего оренбургского продуктового? Я напомню: хлеб, молочное, газировка «Буратино», рыбные консервы, ржавая тощая селёдка, сухари красноармейские и ванильные, перловка, саго натуральное и искусственное, сорго, яичный порошок, лапша, сок, прежде всего, яблочный и яблочно-виноградный, ну и, конечно, берёзовый. Вот, пожалуй, и всё. Бонусом для извращенцев – кубинские сигары по рублю за штуку. Что такое саго и сорго, лучше не спрашивайте – я не знаю. В общем, только отечественный производитель плюс страны, твёрдо вставшие на путь социализма.
Конечно, бывали экстраординарные случаи, когда внезапно младшие братья подкидывали в наши магазины что-то невиданное: вьетнамские ананасы в собственном соку в прозрачных полиэтиленовых пакетах, болгарский кетчуп, пюре из гуавы или нечто совсем чудовищное для советского человека. Например, однажды в магазин «Океан» завезли креветок. Естественно, покупать их никто не стал. Народ быстро разобрался, что в стране с продуктами совсем туго, вот и травят нас всякой гадостью, так как креветка есть не что иное как морской таракан!
Конечно, в столицах всё было несколько иначе, и непросвещённые оренбуржцы испытывали культурный шок, увидев в московских магазинах, например, свободно продающуюся продукцию знаменитого венгерского «Глобуса»: зелёный горошек, фасоль, маринованные помидоры с огурцами. Плюс знаменитое эскимо. И конечно же, там была колбаса. Много колбасы!
А в Оренбурге с колбасой забавно получилось. Не с каким-то конкретным сортом, не с колбасными изделиями в целом, а с Колбасой с заглавной буквы К. Ибо была она у нас на всех одна – ветчина по триписят. Натуральная, не то что нынешняя соя. Пусть с жилами и крысиными хвостами, но родная и единственная. Хоть и не особо любимая — народ жаждал курятины. Помнится, Пётр Вайль в своей книге «Русская кухня в изгнании» заметил: «Все мы выросли в сознании, что курица дороже, благороднее и престижнее мяса. И если в урожайные на крупный рогатый скот годы говядина стоила рубль девяносто килограмм, то за курицу приходилось платить по 2.50. Одно время торговали скороспелыми бройлерами по 1.60, но их покупали неохотно. Бройлеры осуществили идею акселерации в зоологии, и средняя особь была ростом с семилетнего мальчика, а вкусом не напоминала ничего. Самых разборчивых отпугивал радикальный синий цвет бройлеров, и без дрожи их покупали только работники медицинских учреждений. Уже в Италии стало ясно, что нас долгие годы держали в темноте. Курица оказалась дешевле картошки, автобусного билета, почтовой марки. Эмиграция ринулась на куриц и приехала в Америку с устойчивым отвращением к этой птице, которая и тут стоит втрое дешевле творога».
Так вот, настал тот час, когда эти самые синие бройлеры появились на наших прилавках. Колбаса при этом загадочным образом исчезла. Объяснение было найдено довольно быстро: «В обкоме (исполнявшем в данной истории функцию Deus ex machina) сказали, что народу предложили выбрать между Колбасой и Курицей, и народ предпочёл пернатую». Кто предложил? Где? Когда? Что это за народ, взваливший на себя бремя столь тяжёлого выбора? Ответов не было априори, потому подобных вопросов никто не задавал и версия была единогласно принята в качестве рабочей. Больше легендарной колбасы по триписят мы в магазинах не увидим никогда.
С хлебом вообще отдельная история: почти каждый день, около 16.00, привозили огромные караваи по 60 копеек. Он был чуть кисловатый, с жёсткой хрустящей корочкой. Пожалуй, это главное наше тогдашнее достояние, та Россия, которую мы потеряли.
Девяностые. Если рассматривать их в чисто продуктовом аспекте, то это время можно назвать экскурсией в рай. Сейчас, конечно, мы заелись и забыли, что «Сникерс» можно тихонько стащить из большой коробки, стоящей в холодильнике, и украдкой есть под одеялом. Забыли вкус «Амаретто» и сигарет «Данхилл» в разноцветных квадратных коробках. Забыли, что значили для подрастающего поколения «Турбо» и «Love is…». Короче говоря, очерствели душой и предали идеалы молодости.
Ну а дальше – приведение торговли к виду, приемлемому для чиновничьего взгляда, и чистый маркетинг. Исчезают киоски, вслед за ними небольшие уютные магазины уступают место продуктовым сетям, твёрдо знающим, что такое стратегия низких цен: сперва ты привлекаешь ассортиментом и дешевизной, потом, когда мелкие конкуренты умирают сами собой, и ты остаёшься один – делай, что душе угодно.
При этом я никогда не считал и не считаю, что крупные торговые сети – зло. Когда я иду в ближайший супермаркет, что на улице Джангильдина, за французским луком, египетской картошкой и израильским редисом (а других там практически и не бывает), я не испытываю угрызений совести по отношению к бабусе, сидящей неподалёку от входа и продающей то же самое, но в два-три раза дороже. Маленькая пенсия? Дорогой проезд? Высокие налоги на дачные участки? Что ж, ты это выбрала сама. Подъезжая к Иерусалиму, я видел бесконечные ряды теплиц, разговаривал с евреями, которые в условиях пустыни, в условиях постоянной войны, в конце концов, умудряются снабжать овощами полмира. Бабуся, чем ты лучше них?
Есть у нас и совершеннейшие отморозки, сошедшие в этот бренный мир прямо из басни «Слон и Моська». Они развешивают по городу баннеры, запрещающие Бараку Обаме покупать ту дрянь, которую они производят в каком-нибудь сарае на окраине города. Но говорить о них нет никакого желания, ибо речь сейчас идёт не о шизофрении.
Но сейчас перспективы у бабуси и упомянутых выше психически больных появились: власть, развязав войну с Украиной, поссорившись со всем миром, нарвавшись на санкции и вводя ответные, отыскала, пожалуй, единственно возможный способ защиты отечественного производителя – сделать так, чтобы других производителей на российском рынке не осталось. Конечно, мне жаль, что я теперь не могу купить украинского кетчупа или конфет, которые мне очень нравились. Я понимаю, что это только начало, но ради общего дела готов потерпеть, чего и вам желаю. В общем, дружно вспоминаем вкус червивой грушовки, запасаемся книгами «1000 блюд из искусственного саго» и изучаем структуру продовольственного экспорта КНДР. Думаю, в ближайшее время всё это нам пригодится.
