Путь в кресло оренбургского мэра: через Боржоми, "Тополя" и возвращения в Агадырь

Часть вторая (читайте первую часть на Орен1)

Текст: Андрей САБЛИН, журнал "ОК*АЗИЯ

Фото: из личного архива Ю. Н. Мищерякова

Как несчастье счастью помогло, где в Оренбурге находились основные места дислокации шпаны, каким способом моряки вербовали на флот призывников и о чем могут рассказать сны – воспоминания Юрия Мищерякова о юности, молодости и возвращениях на малую родину в продолжении его интервью издателю журнала "ОК*АЗИЯ" Андрею Саблину.

ПЕРСТ СУДЬБЫ: БОКСЕРСКАЯ ЛАПА

У меня было два старших брата и две старшие сестры. Один за другим они покидали родные места. Первый брат, как я уже говорил, поступил в «летку», второй, по тогдашним обычаям, отправился вслед за старшим в Оренбург, где поступил в мединститут, параллельно работая на «Скорой помощи». В общем, оба они жили вполне самостоятельной жизнью.

Сестры уехали в Караганду. Мне пришлось перевестись в школе на вечернее отделение и начать работать, чтобы помогать отцу, который один содержал всех нас.

И кто знает, как могла бы сложиться моя судьба, если бы не произошедшее со мною несчастье. Я продолжал заниматься спортом, а в те времена у наших боксеров были такие огромные, не очень удобные перчатки. Тут тренер привез с Римской Олимпиады, где он стал призером, заграничное чудо: маленькие, аккуратные, красивые, цветные перчаточки. Мы с товарищем нацепили их и стали баловаться.

Тренер раз замечание сделал, другой, потом не выдержал и запустил в нас тяжелой боксерской лапой, ребро которой прилетело мне прямо в солнечное сплетение. Я тут же отключился. Вот эта лапа аукалась мне потом еще долго: как выяснилось, в результате злополучного броска у меня была повреждена слизистая оболочка желудка.

Пришлось долго лежать в больнице, а потом доктор порекомендовал родителям отправить меня на курорт. Я поехал в Боржоми, прошел там курс лечения и собрался домой. Мой обратный путь лежал через Оренбург.

ТАНЦЕВ БЕЗ ДРАКИ НЕ БЫВАЕТ

Я вышел на вокзале… и присох к этому городу. Уже навсегда. Братья встретили меня и взялись за мою судьбу. Перво-наперво они запретили мне работать в геологии: «Набродился по степям-то! Хватит!». Я перевелся из агадырской вечерней школы в оренбургскую. Интересно, что в Казахстане в то время была одиннадцатилетка, а в России – десятилетка. Поэтому пришлось во второй раз идти в десятый класс, в знаменитую тогда восьмую вечернюю школу.

Комсомольцев и спортсменов, особенно из школ рабочей молодежи, собирали на дежурства по городу. Это походило на ставших позднее известными дружинников. Я очень гордился своей причастностью к важному делу, к тому же мне выдали удостоверение БСМ (бригады содействия милиции), по которому можно было бесплатно ездить в троллейбусе.

По субботам и воскресеньям нас, активистов, обычно собирали на борьбу с хулиганами. Причем хочу, чтобы читатель меня правильно понял: никаких криминальных группировок, в нынешнем смысле, тогда не существовало. Зато шпаны было полно. Каждый житель города знал основные места ее дислокации – Сырейка, автодорожный техникум и Новостройка.

В выходные большинство молодежи ходило на танцы в «Тополя» или в Ленинский садик, других-то мест отдыха просто не было. Но раньше ведь как?! Чтобы танцы да без драки?! Все равно что день рождения без водки! Такого просто не бывало.

Поэтому присутствие на танцах БСМов и сотрудников милиции зачастую оказывалось не просто демонстративно-назидательным. Дрались жестко! Называлось это побоище, не без юмора – «товарищеская встреча»! Стрелять не стреляли, но всякого подручного инструмента было хоть отбавляй: кастеты, тормозные шланги, начиненные шариками от подшипников. Сейчас такого уже и не встретишь, и не изобретешь! Да и мордобоя такого тоже, слава богу, нет.

Я Б В РАЗВЕДЧИКИ ПОШЕЛ

Однажды в оренбургский областной военкомат спустили квоту на поступление в военный институт иностранных языков. А у меня в то время была мечта – любой ценой попасть в разведчики! Ведь о космосе и космонавтах еще не говорилось, зато летчики и разведчики являлись универсальными грезами всех советских мальчишек. И я решил поступать. Отбор шел предельно жесткий. Помню, на два места было сорок человек, но это мало кого пугало.

Солидный конкурс! Шансов у меня, сами понимаете, очень немного. И вдруг – раз! Я прохожу собеседование, и меня отправляют в институт для сдачи экзаменов. Туда же мне пришла печальная весточка из родного дома. Прооперировали отца, у него подозревали рак. Отец ушел на инвалидность, а все дети из дома разъехались, и помочь ему могла только матушка. Любовь к отцу пересилила во мне все остальное, и я поехал домой, в Казахстан.

МОРСКАЯ ХИТРОСТЬ

По дороге мне нужно было заглянуть в Оренбург – отчитаться перед военкомом о поездке в институт. Билет, по институтскому литеру, оказался в купейный вагон. В нем ехали демобилизованные из Германии офицеры-моряки. Познакомились, разговорились. Они все интересовались: «Кто ты? Откуда? Что дальше будешь делать?».

А я уже был призывного возраста, поэтому и ответил, что съезжу в Казахстан к родителям, перезимую – и в армию! Прибыли в Оренбург. Моряки говорят мне: «Проводи нас до военкомата!». Сели мы в троллейбус и вместе доехали до комиссариата на Выставочной (ныне – ул. М. Жукова). Моряки не отстают, говорят: «Заведи нас внутрь!». Ну а мне вроде бы тоже рано или поздно нужно было отчитаться за поездку, так что зашли мы и внутрь все вместе.

Это я сейчас понимаю, что все было сделано специально, а тогда что ж… Простая душа, короче. Морячки с военкомом быстро договорились, и он поставил меня перед фактом: «Идешь служить на флот!». Мне дали неделю срока, чтобы съездить к родителям. К счастью, диагноз отца не подтвердился, так что совесть моя была чиста и душа спокойна. На этом мой Казахстан и закончился!

СНЫ

После армии все пошло своим чередом. Я вернулся в Оренбург. Институт, работа на предприятии тепловых сетей, директорство. В 1975 году я впервые пришел в это здание – первым зампредом горисполкома. А где-то в 1979-м, через двадцать лет после того, как я уехал из Казахстана, мне начал сниться Агадырь. Будто я катаюсь на санках с сопки Е-мое или иду в казахские аулы (как-то я застрял там у знакомого и родители кинулись меня искать среди ночи). И все это такой плотной чередой шло, как слайды!

Однажды эту плотину прорвало. В строй запустили третью очередь газзавода, и в гостинице «Оренбург» проводили фестиваль народов, участвующих в строительстве этого комплекса. Председателем горисполкома был тогда Юрий Дмитриевич Гаранькин. Во время проведения фестиваля он по каким-то причинам отсутствовал, и мне пришлось председательствовать вместо него.

После торжеств мы с первым секретарем горкома КПСС Степаном Алексеевичем Чекасиным решили немного прогуляться. Я взял да и пожаловался ему на свои сны. Он мне говорит: «Юрок, да что там у тебя с родиной-то?». На этом и расстались.

Через несколько дней на заседании бюро горкома рассматривались в рабочем порядке очередные вопросы, а после обсуждений Чекасин попросил всех задержаться.

«Товарищи, – говорит, – у одного из наших коллег какие-то сны непонятные происходят. Как бы не дожить ему до чего-нибудь, знаете, эдакого! Так я что думаю?! Нам уголь нужен, а товарищу как раз снится его родная Караганда. Может, мы его отправим туда в командировку, а он заодно нам и угля привезет!».

А я, главное, сидел, слушал и не понимал, о каком «товарище» шла речь. Да и никто не понимал, но руки тянули. Ну и я вместе со всеми – пусть, думал, «товарищ» съездит. А Степан Алексеевич вдруг уперся в меня взглядом: «Что ж, давай, езжай, Юрий Николаевич! Только быстрей собирайся, вдруг и вправду что случится!» Вот так я через двадцать лет вернулся в родные места.

ПЕРВОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ. СЛЕЗЫ

Прилетел в Караганду. Встретился с председателем горисполкома, рассказал о цели своей поездки. Он выделил мне «Волгу», и я поехал в родные места. Дорога шла через речку, ту, что в восемнадцати километрах от дома. Я попросил водителя остановиться, вышел, сел на прибрежную плиту, и… у меня слезы покатились! Все вспомнилось: речка, мальчишки, детство – все! Сидел и сидел, пока водитель-казах не подошел сзади и не растормошил меня. «Аксакал! – сказал он мне. – Поехали!»

В Агадыре остановился в гостинице, но меня там уже ждали! День я провел в походах по былым местам: поднялся на Е-мое, побывал на местах наших прогулок, заглянул в свой родной дом. Там, понятное дело, ничего своего я не увидел. Тем же вечером и уехал. Это было мое первое возвращение на родину.

ВТОРОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ. ИЗУМЛЕНИЕ

Второй раз я вернулся, будучи уже слушателем Московской академии народного хозяйства. Академия давала уникальную возможность – пройти стажировку в любой точке страны и даже мира. Я выбрал Караганду.

Прилетел туда глубокой зимой, мне тут же дали машину. Снежные стены вдоль дороги, ведущей через райцентр Шетск, были выше нашей легковушки, так что двигались мы как по туннелю, а я думал: «Сейчас заметет, и все! Никто тут уже тебя не отыщет!» Однако до райцентра добрались мы без происшествий.

Секретарь райкома Иван Колбасин чем-то напоминал мне Поддубного: тоже усатый и здоровый. Хотя как здоровый?! Умер лет в сорок пять. Говорят, что-то с сердцем. Но тогда мы с ним съездили к геологам. Туда, где я когда-то работал.

Взяли танкетку на гусеничном ходу, забрались на Е-мое, и я ему рассказал про эти места, какими их запомнил.

В Агадыре жило много ссыльных – были городки корейцев, поволжских немцев, западных украинцев и, само собой, казахов. Все мы дружили и даже не выясняли, кто какой национальности!

Ко времени моего второго приезда немцы почти все выехали в Германию, корейцев тоже оказалось немного, а те, кто остался, были, конечно, очень изумлены. Ну вы сами представьте: свой, родной агадырец, который ходил вместе с ними в школу и учил там казахский язык, стал вдруг первым зампредом горисполкома в Оренбурге!

А на вечер Иван приготовил сюрприз. Пришлось изумляться уже мне. Пурга началась – страшное дело! Но мы, несмотря на непогоду, все же поехали. «Куда?» – спрашиваю. «К казаху», – говорит. Ну к казаху – так к казаху! Подъехали мы к юрте, зашли внутрь. Нас там ждали, приготовили угощения. Покушали мы, выпили, и тут Иван говорит хозяину: «Шулак, ну расскажи, как ты с отцом Юрия Николаевича подружился!»

Я всмотрелся в старика и узнал в нем друга моего отца. Вот тут и ахнул: я же уехал в 1961 году и он уже тогда был старцем почтенного возраста, с тех времен прошло почти 25 лет, а он живой-здоровый! Его, оказывается, наградили Звездой Героя Соцтруда и он пользовался там большим авторитетом.

ТРЕТЬЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ. БРАТЬЯ-СЕСТРЫ

И в третий раз побывал я в Агадыре. Как-то я решил свозить туда своего брата и сестер. Они уже были пенсионерами и вряд ли смогли бы добраться самостоятельно до Казахстана, – финансы не позволили бы. Эта идея меня захватила. Я купил всем билеты на поезд, который ехал через Целиноград, где первым секретарем горкома партии был Виноградов, мой хороший друг. Он выделил нам микроавтобус до Караганды.

Там нас расселили в гостинице, построенной для космонавтов (они частенько приземлялись в том районе). Очень уютное местечко, расположенное в лесу. Отсюда мы и стартовали в Агадырь. Надеюсь, это было не последнее посещение моих родных мест.

Продолжение читайте в ближайшее время на Орен1!