Много хороших осмыслений событий тяжёлого года появляется с каждым днём. В интернете, конечно, - по российским телеканалам идут одни эмоции, слегка прикидывающиеся делом разума. У них своя аудитория, огромная армия «спавших агентов», отлично законсервированных в поздний период СССР. Об эффективности СМИ в уходящем году скажу ниже, сейчас же поставлю себе задачу: описать два типа сознания, актуализировавшихся у моих соотечественников в уходящем году, чтобы ориентироваться если не в происходящих событиях, то хотя бы в реакции общества на них.
Названия им можно дать только условные, поскольку вводить новые научные термины или даже пользоваться готовыми здесь не по жанру, да и социопсихолог я непрофессиональный; воспользуюсь готовыми и общеизвестными формулами «либерал» и «патриот». В том же контексте, в каком они звучали весь год. Ими воспользовался А.Котов, здесь же и несколькими днями раньше, возьму эти шашки в руки и я.
«Патриот» мыслит эмоциями. Это, конечно, оксюморон, но у «патриота» это совмещается, для него такой способ восприятия действительности естествен и привычен. Конечный продукт его усилия по осознанию мира есть яркая, сильная эмоция. Как правило, эта эмоция – ярость, поскольку она не нуждается в тихих, умопостигаемых обоснованиях. Вообще ни в каких.
Ярость – способ поведения простой и доступный, она является собственным оправданием: «а потому что довели!!» Более подробное разъяснение гнева в состоянии гнева - невозможно, оно фантастично и неубедительно, как снисходительная беседа обаятельного Данилы Багрова с презренным мистером Меннисом в кульминации «Брата-2»:
«Вот скажи мне, Американец, в чем сила? Разве в деньгах? Вот и брат говорит, что в деньгах. У тебя много денег, и чего? Я вот думаю, что сила в правде, у кого правда, тот и сильней. Вот ты обманул кого-то, денег нажил, и чего, ты сильней стал? Нет, не стал, потому что правды за тобой нет. А тот, кого обманул, за ним правда. Значит, он сильней. Да?»
Уж тут должно быть что-то одно: или пострелял перед этим всех встречных налево-направо в состоянии праведного аффекта – но тогда как с ещё не остывшим оружием ты способен читать добрым голосом стихи про колосок и лекции на нравственные темы? Или для тебя массовый расстрел – часть какой-то высшей правды, каждая твоя пуля – сгусток добра и света, но тогда какой ты, напрочь, проповедник?
Вспомнился один из многочисленных парадоксов В.Шкловского: «У женщины есть любовь, и к любви она подбирает любовников». У описываемого мной «патриота» есть ярость, и к ней он легко, не заморачиваясь, подбирает врагов. Лично он никого не обнаружил – все ему были предложены. Идеальный враг – враг вымышленный. Он безответен и притом вечен. Такова природа векового российского антиамериканизма – буквально векового, советского, скоро столетний юбилей. «Не валяй дурака, Америка!» Слышит, не слышит – а мы отважно крикнули и гордимся.
«Патриот» движим не интеллектом (это от лукавого), а чувством, ему тяжело даются более чем одноходовые умозаключения, он стремится к простоте и ясности, не боясь близких и радикальных решений. Ему легче броситься в смертоносный конфликт, чем подумать, как этого можно избежать. «Но ведь они же там прыгают! Представляете, что они кричат? «Москаляку на гиляку!» Это до чего же они там докатились!» - слышал я весь год. И – пристальный, в упор, требовательный взгляд. Для глядящего ситуация была предельно ясна, он сказал всё: нас не любят – в ответ все меры хороши! Подумать – а какой ответ был бы адекватным? а почему не любят? – усилие непомерное, да и ненужное. Ярость оправдает себя сама.
Актом высшей интеллектуальной деятельности является для «патриота» клеймление штампами. Изобретать каждый раз новую шутку или улавливать новую грань проблемы – не по силам и неэпически суетливо. Набор реплик и реакций небогат, но владельцы этой скудости не замечают, за каждым словцом – целый спектр эмоций. «Либерасты!» «Гейропа!» - превосходство нравственное плюс отточенное остроумие. «Абамка», «пиченьки Госдепа» - сарказм, презрение, неподкупность, широта души. «Мировое правительство», «вашингтонский обком», «избранный народец» - зоркость, башковитость и пока что терпение. «Это как же надо ненавидеть всё русское!» - благородный гнев и всепонимание. «Если тебе так плохо в нашей стране – чемодан и т.д.» - убийственный сарказм, интеллектуальный блеск: нет человека – нет и проблемы, воздух снова чист. «Хунта», «каратели», «правосеки», «бендеровцы» - гнев, который незачем сдерживать. Что ж, мышление мифами – тоже своего рода мышление. Только не личностное. А побуждением к действию оно служит не хуже – а, между прочим, гораздо лучше! – чем собственно мышление.
Для него характерна вера в лидера, вождя, отца. Эта модель поведения свойственна ребёнку, или подростку. «Старший приказал!» - вот ещё квази-оправдание, делегирование ответственности. Он за нас знает, как всех переиграть, а уж мы – любой приказ, любого порвём, кого покажет Главкостерх. Исходящие сверху установки не могут быть ложными. Чувствуя себя слитыми с идеологией властей, россияне-2014 продемонстрировали радостное единство и полное отсутствие самокритики, как по отношению к себе, так и к власти. «Мы встали, спели Гимн Единого Государства - и на эстраде сверкающий золотым громкоговорителем и остроумием фонолектор». Голос теледиктора - голос вождя, веришь вождю – верь телевизору.
Неверие в личность, непризнание личной ответственности, и как бы ни уж была присочинена Данилина проповедь к массовой стрельбе, лежащее в основе подросткового «патриотизма» обратное - то, чего далеко искать не надо: «правда – в силе». Мы хороши a) потому что мы – это мы, и b) потому, что мы сильнее. Детство это всё… А мир – взрослый.
О тех, кого обозначили «либералы». Жить не в ладу с большинством, с властью психологически некомфортно. Но это выбор взрослого человека, берущего на себя ответственность за личный выбор. Под шквальной информационно-психологической атакой на общество каждый не поддавшийся ей однажды пережил минуту осознания и сказал себе: это я принять не могу. Я помню 18 марта, нашу Советскую, Бульвар, «стихийный» митинг. Патриотическую музыку, какой не слыхал лет тридцать – её заранее кто-то извлёк из анналов, людей колоннами – их надо было организовать, , огромные плакаты «Вернули Крым – вернём Союз!» и прочее – их же надо было заказать и напечатать – всё это по чьему-то указанию; басовитые голоса ораторов у Гауптвахты – «Наши заклятые враги!.. Исторические события!.. Мы имеем лидера!.. Чаяния миллионов людей!.. Подписал указ о признании республики Крым!!» Я понял тогда, что попал в «брежневековье». Вот только мне нынче не двадцать, а пятьдесят, - значит, не я в него попал, а оно меня догнало. Не молодость догнала, - дикость догнала. Ну, на неё у меня рефлекс пожизненный, как умение плавать: не верить ни слову. Упёртые анацефалы и преступники тянут страну в пропасть, мы все в их глазах – комплект щепок для костра, за будущий крах никто из них не ответит. Только масса.
А она кричала от радости: открывалась новая, блестящая эпоха. Я же обонял холодный дым «брежне-» или средневековья. Для меня несравненно современнее сдержанный Аристотель или голодный Платонов, чем депутат Думы, на планшете забавляющийся шутером, или чем массовый обладатель высокотехнологичного гаджета, срочно инстаграмящий тарелку с салатом. Быть современным значит – понимать мир, в его сложности, в любую эпоху, а не родиться в том поколении, после которого пока не появились следующие. Мне легче себе представить косматого кроманьонца, сидящего в «Однопещерниках» около костра и тычущего корявым пальцем в экран: «Мамонтятина – это супер!!! Кто за – ставьте «Класс!», чем Эйнштейна, постящего котика – «Прошу максимального перепоста!!» «Да здравствует Единое Государство, да здравствуют нумера, да здравствует Благодетель!» Но я-то уже Замятина читал. И даже преподаю. И в толпе пойду только в том случае, если ей со мною окажется по пути. Имейте своего лидера без меня.
«Либерал» говорит то, что он думает, «патриот» говорит то, что говорит телевизор.
