Глядишь, "оборотни" вновь повыведутся. "Легенды старого Оренбурга" от Глеба Десяткова

Продолжаем серию публикаций, посвященных книге Глеба Десяткова "Легенды старого Оренбурга". Каждый день мы будем публиковать одну главу об истории нашего города.

Уверены, что книга будет интересна всем: и тем, кто уже читал ее, и тем, кто ранее о ней не слышал, и даже не интересующиеся историей обратят на нее свое внимание.

Предыдущую главу читайте здесь.

Глава 20. Оренбургская железная дорога

Найдется ли сейчас человек, которого можно будет удивить скоростными экспрессами железных дорог? Едва ли! Ежедневно к вокзалу станции Оренбург прибывают и отправляются зелено–голубые экспрессы. Наша станция — ворота в Казахстан и Среднюю Азию! Но известно ли тебе, дорогой читатель, когда, как и по чьему предложению была построена оренбургская «железка»?

В 1860 году в Оренбург прибыл новый генерал–губернатор Александр Павлович Безак. Возможно, под впечатлением петербургской конки, а может быть, из–за желания увековечить имя свое, он предложил Самару соединить железной дорогой с Оренбургом. Вагоны же по ней должны были передвигаться с помощью лошадей, так как «дорога сия ни грязи осенней, ни ухабин премножественно в пути попадающихся знать не будет!» Местные «Губернские ведомости» перечить генерал–губернатору не стали и поддержали его предложение. Они красочно описывали преимущества конной железной дороги, призывая для ее строительства создать акционерное общество, но акционеров не нашлось. Так и умер тот проект. Безака в 1864 году сменил Николай Андреевич Крыжановский — человек, сделавший для развития нашего края ничуть не меньше графа Перовского. По предложению Крыжановского в 1873 году в Оренбурге создается акционерное общество по строительству железной дороги, был разработан и утвержден его Устав. Другое же его предложение — «в городе торговую Биржу для оптовой торговли поставить» — не прошло. Было заблокировано местными купцами, не понявшими всех возможных выгод. Видимо, это предложение было преждевременным!

Пока разрабатывался проект будущей железной дороги, Правление общества обратилось к городским властям с просьбой отвести место для строительства вокзала «у Дрейерской дороги за мостом, близ старой мельницы». Дума эту просьбу отклонила, так как «железная дорога помешает обширному движению по дороге между городом и Маяком, на котором находились летние лагеря воспитанников кадетских корпусов, своим грохотом и паровозными свистками движение поездов будет нарушать тишину и покой Архиерейского дома». Дума постановила просить Правление железной дороги вокзал построить в конце Телеграфной улицы (ныне ул.Цвиллинга — Г.Д.). Главный строитель железной дороги с таким предложением не только не согласился, но и обосновал целый ряд неудобств предложенного места. Думе оставалось только одно — согласиться. Но сделала она это в обтекаемой форме — было дано разрешение «складывать материал» на месте, выбранном железной дорогой. Строители не только «складывали материал», но и попутно вели строительство. Спустя год, в 1876 году, здание вокзала было готово. Его в те годы описывали так: «Здание было светлым, поместительным, с высокими потолками, поддерживаемыми при помощи очень нарядных и прочных чугунных пилястров».

Первый пробный поезд к Оренбургскому вокзалу подошел со стороны Самары 22 октября 1876 года «около часа дня пополудни». На паровозе стоял генерал–губернатор Оренбурга Николай Андреевич Крыжановский...

Это знаменательное для нашего города событие в газете «Оренбургский листок» № 44 за 1876 год описывается так: «Скоро был подан поезд по ту сторону моста (Сакмарского — Г.Д.). Приглашенные лица уселись в инспекторском отделении поезда, а генерал–губернатор изъявил желание ехать на паровозе, чтобы лучше видеть дорогу. Вдали, по лугу, неслись обратно в город экипажи от прибывших гостей. А у моста толпились любопытные. Мы смотрели на удалявшиеся экипажи, покачивающиеся от кочек и рытвин.

И так жалка показалась нам эта кочковатая, изрытая ухабами и промоинами дорога, по которой мы только что проехали к мосту и по которой до сей поры плетутся обозы до Самары, ломая свои возы и калеча животных. В 12 часов поезд тронулся...»

Ввод в действие железной дороги заставил 15 ноября 1876 года Городскую Думу откликнуться следующими словами: «Оконченная ныне постройкою Самара–Оренбургская железная дорога составляет величайшее событие в истории нашего края, особенно же в торгово–промышленном отношении. Перевоз к азиатским рынкам русских товаров, вывоз сырья из Азии вовнутрь России сделалось ныне более удобным, так как подавляющее размерами своими протяжение караванных путей из Азии в Россию сократилось ныне в значительной степени. Дорога Оренбург–Самарская ... привела ныне к тем вратам Азии, отворить которые задумал еще блаженной памяти император Петр Великий. Ворота эти ныне открываются и дают культурному и политическому движению России полную возможность идти далее вглубь Азии, с услугами европейской цивилизации и экономического развития. Железная дорога Оренбургская, будучи проложена в Туркестан и далее, открывает Европе новые рынки сбыта и обмена товаров».

Городская Дума постановила в честь этого события поставить в Оренбурге памятник на средства, которые будут собраны по подписке. Гласные Думы громогласно изъявил свои верноподданнейшие чувства государю Императору, получили Высочайшее разрешение на проведение подписки с 1 января 1877 года. Сведений о том, сколько было собрано дв нег и куда они были употреблены, история не сохранила. Н доподлинно известно, что никакого памятника в Оренбурге честь открытия железной дороги открыто не было. Вот с каков го времени идет традиция: главное — отрапортовать вовремя призвать, пообещать...и ничего не сделать!

Каким же был вокзал и привокзальная площадь топ времени?

Описание этого места образно приведено в книге П.Столпянского «Город Оренбург»: «Выйдя на подъезд железнодорожного вокзала, вашему взору предстанет большая шкй щадь, посреди которой протекает какая–то канава. Но эта площадь — жалкие остатки прежнего величия... Вей пространство, от собора до вокзала, было обширною площадью, слегка заросшей кустарником, по которой свободно разгуливал ветер, поднимая летом смерчи пыли, а зимою нагоняя свирепый буран...»

Много интересных людей и событий видела и пережила привокзальная площадь. Одним из первых пассажиров этой железной дороги был великий русский писатель Лев Толстой, приезжавший в Оренбург для покупки лошадей, были тут и М.Калинин, Емельян Ярославский, С.Буденный, отсюда отправлялось в город Перовск первое правительство Казахстана, меняя свою столицу, с нее уходили на фронты Великой Отечественной войны полки и дивизии, сформированные в Оренбуржье, здесь же встречали тех, кто, уцелев, вернулся домой; здесь в 1953 году на землю Оренбуржья впервые ступила нога Ю.Гагарина, на землю, давшую миру Космонавта № 1 и дорогу в бессмертие.

«Канаву», протекавшую посреди большой площади, о которой упоминает в своей книге П.Столпянский, я хорошо помню. В годы Отечественной войны она еще была. Сейчас на этом месте стоят жилые дома. Правда, мы называли ее не канавой, а оврагом, который шел от нынешнего мельзавода в сторону архиерейского дома. Через него дорога к вокзалу проходила через деревянный свайный мост, справа за которым стоял одноэтажный деревянный барак, в котором размещался Дом технической пропаганды Оренбургской железной дороги. Рядом находилась столовая. Овраг этот памятен еще и потому, что вместе с отцом мы приезжали сюда копать червей для предстоящей рыбалки. Именно здесь отец рассказал историю, услышанную им от своего отца:

— Место это до революции пользовалось худой славой. Чуть стемнеет — люди боялись здесь ходить. Особенно женщины. Да и мужички проходили его с максимально напряженными нервами. В те годы бытовало мнение, что этот овраг облюбовал оборотень — из–за того, что на его дне периодически вешние воды кости человеческие вымывали. Какие только меры не принимались, чтобы изгнать его оттуда, но ничего не помогало! Бывало, идет в сумерках какой прохожий, а навстречу ему свинья–не свинья, руки–ноги есть, а морда свиная, хрючит громко. Оборотень, словом. Хрюкнет раз–другой, а в третий — прыг на прохожего. Тот с перепугу — хрясть о землю! Лежит — не дышит... А как дышать начнет, пришел в себя, значит, хлядь — а на нем чего подороже уже нет! Как–то было особенно темно... Это «хрюкало» прыгнуло на прохожего, а тот офицером оказался, да еще при шашке! Хотел ее из ножен вытащить, а «хрюкало» не дает, хрючит, да на него прыгает, а шашку все руками поймать старается. А офицер знай лупит свинью по чему попало! Да все в морду норовит ему попасть, да все в морду... Словчился разок да хрясть его по морде — а та в сторону отлетела... Маской она была! Тут и народ какой сбегаться стал на крики да шум борьбы. Поймали то хрюкало — ряженым солдатом оказался! Скрутили его да в военную комендатуру привели, что I недалеко от Александровской площади была. Назначили солдату тому семьдесят пять шомполов! А приказ тот казаки не лошадях зачитывали. В приказе том говорилось: иЗш преступление зело злостное, за испуг народа значительный, мерзавца сечь нещадно, не взирая на состояние порток !Й шкуры его, а також и на вопли наказуемого! Порку сикг; провести публичною на плацпарадной площади, чтобы: впредь оборотням и прочей всякой нечисти неповадно было' людей служивых, також цивильных в темноте пугать!»

Вот с той порки оборотни в городе перевелись окончательно, а дурная слава этого места в веках осталась!

Мы накопали червей, ссыпали их в парусиновый мешочек, присыпали влажным перегноем и поехали домой.

В наши дни от оврага и следа не осталось; где деревянный мост стоял — проходит Парковый проспект, но если приходится к вокзалу подъезжать, «хрюкало» то, о котором поведал отец, почему–то вспоминаю обязательно, наверное потому, что в годы войны, перед этим оврагом, мы — тогда ученики пятых–шестых классов, вдоль забора военного госпиталя каждый год прутики–тополя сажали. С годами они разрослись, получился большой и тенистый сквер. А в нем снова «оборотни» завелись. То шапку с прохожего снимут, то сумку отберут... Долго тех «оборотней» ловили, поймали, нет ли — про то не знаю. Но для того, наверное, чтоб их ловить было сподручней, те тополя, детьми посаженные, в сквере вырубили. Под корень! Проложили дорожки, асфальтом их покрыли, скамеечки для отдыха под палящими лучами солнца поставили, прутики снова воткнули... Да вот в газетах пишут, что «оборотни» снова в городе появились! Как в прежние годы — то сумочку отберут, а то и похуже что сотворят! Вот я и думаю, а что если с помощью казаков восстановленного Оренбургского казачьего войска одного–двух «оборотней» поймать да вспомнить, как с ними встарь боролись, да тоже публично, на площади, да невзирая на состояние порток...

Слышал я, что встарь у казаков публичная порка «дюже здорово получалась». Глядишь, «оборотни» в городе вновь повыведутся. Ведь говорят, что повторенье — мать ученья! А как вы считаете?

Продолжение читайте завтра на Орен1.