Взгляд №1. Елена Лукьянова об Оренбурге

СПРАВКА:

Доктор юридических наук, профессор Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», Директор Института монитринга эффективности правоприменения Общественной палаты России. Общественный и политический деятель, член Общественной Палаты РФ 2010 – 2014 годов.

В 1984—2013 годах преподавала на юридическом факультете МГУ, профессор кафедры конституционного и муниципального права. Работала в аппарате Государственной думы первого и второго созывов, советник Российской Федерации 1 класса. Член Московской областной коллегии адвокатов.

Её отец — Анатолий Иванович Лукьянов, доктор юридических наук, в прошлом известный политический деятель, председатель Верховного совета СССР в 1990—1991.

***

Мне был задан вопрос: «Какие ассоциации возникают в связи с Оренбургом, что я знаю, слышала и думаю об Оренбурге, его роль и значимость для современной России и России будущего». Попытаюсь ответить…

Нет, я не была в Оренбурге. Хотя много где бывала и в СССР, и в России. Почему-то больше в Зауралье, в Сибири и на Дальнем Востоке. Правда, и в Екатеринбурге не была. А вот в Курган заносило. Ну и, конечно, много раз бывала в Чите, где провел значительную часть своего заключения Михаил Ходорковский.

Что я знаю об Оренбурге? Не так много, к сожалению. Скорее из истории. Что первое приходит на память? Из дореволюционного - Пугачев, Пушкин, «Капитанская дочка», ссылка, декабристы, поляки, атаман Дутов, Григорий Карелин. Даже Тарас Шевченко оказался в ссылке в Оренбурге, когда в Киеве в середине 19-го века возникло движение за отделение Украины от России. Из советского - эвакуация, Чкалов, авиастроение… Из постсоветского - газ, никель, экология, нарушения на выборах.

Но, боюсь, что сегодняшний выпускник из другого региона и этого не знает. И это очень-очень плохо. Мы живем в огромной стране, претендуем на единство и общие ценности, но почти ничего не знаем друг о друге. Какие же тогда общие ценности? Какая общая история? Какое взаимопонимание?

Из серьезного юридического, то, что знаю хорошо, и что меня всегда поражало. Оренбург – один из важнейших центров становления советской государственности. Образованный как форпост Российской Империи на Южном Урале, он в первые годы советской власти жил бурной историей. И Кыргызстан здесь образовывался, и Башкортостан. И столицей Казахстана он был некоторое время. Именно из Оренбурга отправляли башкиры своего гонца в Наркомнац, когда им сверху пришло предписание срочно образовать Татаро-Башкирскую Советскую Республику, а они хотели свою – без татар. Поэтому вопрос решался быстротой коня, на котором гонец доставит декрет в Москву. Такое вот пересечение путей-дорог.

Где-то год назад читала аналитику и сильно порадовалась - три уральских муниципалитета — Екатеринбург, Тюмень и Оренбург — попали в десятку самых благополучных. При том, что сейчас творится с регионами, это очень хорошо. И еще хорошо, что оренбургские губернаторы местные. Повезло области, что в нее не засылали варягов. Варяги всегда равнодушнее.

О значении вчера-сегодня-завтра. В России каждый регионом самозначен и бесценен. Каждый – драгоценный камень, достойный лучшей оправы, нежели та, в которую он вставлен. Проблемы у сегодняшнего Оренбуржья, естественно, схожи с другими регионами. Они серьезные и долго так продолжаться не может. Я недавно попыталась вывести некую формулу «золотой середины российского централизма», при которой в плане государственного устройства у нас все будет хорошо. Делюсь ею с вами.

Первое и главное – в России категорически неприемлема унификация регионов и, наоборот, показан дифференцированный подход к ним. Этой дифференциации нечего бояться, равно как и условного неравенства субъектов. Провозглашенное в Конституции равенство народов не ущемляется различным статусом регионов. Потому что единство непохожих всегда сильнее псевдоединства одинаковых. Непохожесть – безусловная российская данность. Она все равно имеет место быть.

Второе. Ни в коем случае нельзя искусственно подгонять систему под федеративную модель. Края и области все равно плохо вписываются в нее, что, собственно, и заложено в ст. 5 Конституции РФ, в первой и четвертой частях которой говорится о равноправии субъектов, а во второй прямо закрепляется неравенство.

Третье. Такое сложносоставное государство не предполагает абсолютного диктата центра. Любое навязанное решение всегда воспринимается как отрицательное, любой абсолютный диктат приводит к региональной деградации и к росту внутрирегионального национализма, питающего национальные элиты. Рано или поздно он все равно вырвется наружу и ударит, в первую очередь, по русской части населения. Поэтому пределы федерального вмешательства должны быть отдельно и очень четко сформулированы и дополнены реально исполнимыми процедурами споров о компетенции.

С точки зрения правового регулирования была очень удачна советская сложносоставная законодательная модель: Союзные основы законодательства – республиканские кодексы. Так обеспечивалось единство непохожих. Эта же модель удобна и центру, поскольку облегчает бремя учета неучитываемого – на такой огромной территории невозможно централизованно предусмотреть все нюансы и особенности потенциального правоприменения.

Четвертое. В свое время страны и народы приходили под российскую корону как под корону надежную и сильную. Все же центробежные процессы в нашей стране совпадали по времени с ослаблением центра. При этом сильный центр вовсе не означает центр подавления. По-настоящему сильный центр – это центр, умеющий поддерживать мир и благополучие на всей территории ненасильственным путем. Кроме того, сильный в понимании регионов – это стабильный прогнозируемый центр, создающий понятные и удобные правила игры. Регионы готовы терпеть неудобные и постоянно меняющиеся правила лишь до поры до времени. Дальше автоматически начинается их обособление и выстраивание способов защиты вплоть до попыток отделения. Особенно наглядно это было продемонстрировано в ХХ веке – в период революций 1917 г., во время разрушения Союза ССР в 1989–1990 гг., во время конституционного кризиса 1993 года.

Пятое. Регионы независимо от своего статуса требуют к себе уважения. Какими бы высокими целями ни руководствовался центр, в условиях России он обязан с этим считаться. Ему необходимо постоянное дополнительное обсуждение с регионами (а не только с региональным начальством!) всех своих планов и региональных проблем. Огромное значение в этом процессе играет та палата парламента, в функции которой входит проверка новых законов на их соответствие интересам и особенностям субъектов, т.е. Совет Федерации. Не меньшее значение имеет и учет законодательных инициатив субъектов при разработке законопроектов. Если деятельность Совета Федерации формализована и обезличена, а Государственная Дума работает исключительно под диктовку центра, следует непременно ожидать центробежных процессов в регионах.

Шестое, не менее, а, может быть, даже более важное, чем первое, – это бюджетный федерализм, предполагающий реальное участие регионов в составлении бюджета и определении доли их отчислений в центр. Регионы будут держаться только за такой центр, который не обескровливает их и не выкачивает все средства на содержание самого себя или на решение далеких от интересов региона задач. Государство, состоящее из регионов, стоящих перед центром с протянутой рукой – это крайне шаткое и трудно управляемое объединение.

Если следовать этим правилам, значение каждого региона в жизни страны возрастет многократно. И не надо будет с усилием вспоминать, что мы знаем об Оренбуржье.  Каждый регион принесет свою собственную славу России, и все россияне будут этим гордиться.

И напоследок лирическое. У женщин моего поколения и старше, конечно же, первая ассоциация с Оренбургом - это волшебный голос Людмилы Зыкиной, нежные переливы аккордеона и  песня «Оренбургский пуховый платок». И сразу этот платок перед глазами и наощупь. Мягкий и теплый. Бабушка всегда зимними вечерами накидывала его на плечи. Не знаю, поет ли эту песню сегодня молодежь. Думаю, нет. Но песня красивая. Многие даже думают, что народная, хотя у нее есть и автор слов и композитор. Вы мне напомнили. Я снова послушала. Чуть не разревелась. Трогательно очень…