"Вызывает отвращение": американцы рассказали, почему считают русскую кухню едой для нищих

Восприятие русской кухни американцем: икра, холодец и субпродукты как культурный шок. Стереотипы и кулинарные различия.

История началась в европейском хостеле, где случайные соседи по комнате — путешественник из России и американец из Нью-Джерси — завели разговор о еде. Мэтт, гость из США, неожиданно признался, что русская кухня кажется ему странной, а некоторые блюда ассоциируются с «едой для бедных». Его слова вызвали недоумение, но попытка разобраться в причинах такого мнения обернулась интересным диалогом о культурных стереотипах.

Первым пунктом в списке «непонятных» деликатесов оказалась красная икра. Для россиян — символ праздника, для многих американцев — экзотика уровня насекомых в азиатских странах. Мэтт пробовал её в Канаде и сравнил с «рыбьими потрохами», отметив, что в Штатах продукт редко появляется на столах даже на торжествах. По его словам, икра ассоциируется с едой тех, кто «не может позволить себе нормальную рыбу».

Следующим культурным барьером стал холодец. Блюдо, которое в России часто готовят для семейных застолий, у американца вызвало отвращение. Мэтт описал его как «мясо в желе», добавив, что подобная текстура напоминает собачьи консервы. В США застывшие бульоны с кусочками ингредиентов практически не встречаются — такие эксперименты считаются странными.

Но настоящим шоком для гостя из Нью-Джерси стали субпродукты. На свадьбе друга в Санкт-Петербурге он столкнулся с блюдами из языка и мозгов, которые воспринял как шутку. В Америке подобные ингредиенты исторически связывают с кухней афроамериканцев: во времена рабства потроха отдавали прислуге, а со временем это превратилось в культурный стереотип. «Если ешь мозги — значит, не можешь купить стейк», — пояснил Мэтт.

Куриная печень, сердца, свиное сало — всё это, по словам американца, вызывает у его соотечественников недоумение. В Штатах предпочитают «чистое» мясо без костей, хрящей и желе. Даже популярные в России щи или солянку Мэтт назвал «слишком сложными» compared to привычных супов-пюре и чили.

Разговор вышел за рамки кулинарии, затронув тему исторических ассоциаций. Например, любовь русских к соленьям и консервам гость из США связал с климатом: «У вас зимы долгие — надо запасаться». А обилие жирных блюд вроде блинов со сметаной объяснил необходимостью «согреваться в холода». При этом сам Мэтт признал, что американская кухня, с её гигантскими порциями и обилием фастфуда, далека от идеала.

Любопытно, что негативное восприятие русских блюд не помешало американцу отметить их уникальность. Он сравнил кулинарные традиции двух стран: «У вас еда как история — многослойная, с характером. У нас — как блокбастер: ярко, быстро, но без глубины».

Дискуссия завершилась выводом, что гастрономические предпочтения — словно язык, который не всегда поддаётся переводу. То, что для одних — деликатес, для других становится испытанием. Но именно эти различия делают кулинарные путешествия таким увлекательным — как возможность разгадывать культурные коды через тарелку супа или кусок холодца.

Интересно, что после разговора Мэтт решил дать русской кухне второй шанс. На прощание он пообещал попробовать борщ, но с условием: «Только без сметаны и чеснока». Видимо, стереотипы всё же сильнее здравого смысла.