Ярмарка невест. "Легенды старого Оренбурга" от Глеба Десяткова

Продолжаем серию публикаций, посвященных книге Глеба Десяткова "Легенды старого Оренбурга". Каждый день мы будем публиковать одну главу об истории нашего города.

Уверены, что книга будет интересна всем: и тем, кто уже читал ее, и тем, кто ранее о ней не слышал, и даже не интересующиеся историей обратят на нее свое внимание.

Предыдущую главу читайте здесь.

Глава 24. Беф–строганов, или «Ярмарка невест»

Скорый поезд «Москва–Ташкент» плавно отошел от перрона Казанского вокзала. Я вздохнул с облегчением: командировка в Госплан СССР окончилась удачно, фонды на двадцать четыре станка для одного из орских заводов были получены, вместе с особыми полномочиями по их отгрузке со Средневолжского станкостроительного завода. В качестве «катализатора» для их получения я вез шестьдесят холодильников «Орск». В те годы слово «бартер» еще не было в ходу.

Получив резьбонарезные токарные полуавтоматы и слегка модернизировав их, мы дали возможность правительству отказаться от приобретения аналогичных у французской фирмы «Кри–Дан». Следовательно, крупная сумма валюты осталась у нашего государства.

Как всегда бывает в дороге, пассажиры нашего купе — двое мужчин и две женщины — быстро познакомились друг с другом.

Моими попутчиками оказались: подполковник милиции, когда–то работавший в Оренбурге, сейчас по делам службы следовавший до Актюбинска; тридцатилетняя, ладно скроенная женщина в шерстяном вязанном костюме. В нем она выглядела весьма эффектно, что для нее, по–видимому, не являлось секретом. С ней мы расстались в Сызрани. И, наконец, последней попутчицей была женщина в том возрасте, когда ей можно было дать и шестьдесят лет, и более. Ехала она до Оренбурга.

— Граждане мужички! — обратилась она к нам, — быстренько спускайтесь в «партер» с вашей галерки! Как говорят на Руси, присядем к столу и чем Бог послал ублажим душу, а вместе с ней и наши желудки! Возражения не принимаются!

Удивительно быстро накрыла стол. Тон, с которым она обращалась к нам, говорил о ее общительном характере, чувствовалось, что она умеет ладить с людьми, быстро находит с ними общий язык. О таких говорят — «душевный человек»!

Каждый из нас выложил на стол все, что успел закупить для дороги в московских гастрономах. Дарья Ивановна — так звали нашу пожилую спутницу — из плотной бумаги и полиэтиленовой пленки быстро создала некое подобие десертных тарелок, вполне пригодных для применения их по прямому назначению. Из какой–то плоско–овальной кастрюльки, внешним видом отдаленно напоминающей солдатский котелок, разложила по «тарелочкам« нечто аппетитно пахнущее. И со словами «угощайтесь, пожалуйста» пригласила всех отведать и оценить ее кулинарное мастерство.

— Рецепт этого блюда я узнала много лет тому назад, когда еще в девках ходила. Жила тогда в Оренбурге ... да вы не беспокойтесь, кушайте!

Я робко приступил к снятию пробы и не заметил, как моя тарелка оказалась совершенно пустой.

— Правда, вкусно? — обратилась Дарья Ивановна ко мне, заметив опустошенную тарелку.

Я согласно кивнул головой, подумав про себя: «Жаль, что мало!»

Словно прочитав мои мысли, улыбаясь, она предложила:

— Тому, кто угадает хотя бы семь видов продуктов, использованных в этом рецепте, будет положена «добавка»!

Я бодро начал:

— Гарнир — картофельное пюре, соль (какое блюдо можно приготовить без соли?), мясо говяжье на сметане, маслом пахнет, далее–Далее, сколько я ни пытался, назвать еще что–нибудь не . смог, на том мои кулинарные познания окончились. Дарья Ивановна иронически улыбнулась и полезла в свою кастрюлю–котелок, положила мне добавку со словами:

— Из названных продуктов соль здесь использовалась безусловно. Правильно назвали картофель, в мясе допущена неточность — не говядина, а телятина. В этом блюде даже это имеет значение; ну, масло. Вот и все, что было названо вами. Пробуйте еще раз! — И в моей тарелке вновь появилась небольшая горка загадочного, но вкусного блюда.

— Кажется, вы из Оренбурга? (Я согласно кивнул головой, так как рот был еще занят.) А где в вашем городе, — продолжала она, — до революции находился Народный дом? Случайно не знаете?

Я вспомнил, что мне рассказывал отец. На месте, где стоял Народный дом, раньше находились конюшни. Площадь называлась Конно–Сенной. Но о самом Народном доме, что было там и что это такое, он ничего не рассказал.

Дарья Ивановна начала свой рассказ:

— Когда точно возник Народный дом, я тоже затрудняюсь сказать. Но после того, как в нем появились супруги Крючковы — Петр Антонович и Прасковья Александровна, — некоторое время спустя о нем в городе заговорили, и он получил название «Ярмарка невест».

Петр Антонович обладал вражденным даром организатора и руководителя. Набрал группу любителей театрального искусства и их силами начал ставить различные спектакли. Но если честно — вначале особым успехом у зрителей–горожан они не пользовались, зал был почти пустой. Комитет Народного дома по–нашему — правление решил уж было отказаться от театральных представлений и занять помещение под какое–то другое дело.

— Состязаться с городским театром, Петр Антонович, где играют профессиональные актеры, — изрек один из членов комитета, — любителям явно не по силам! Знаете что, господин Крючков! Слышал я, что супруга ваша обладает божественным даром поваренного искусства! Завидую вам даже!.. Пригласите–ка ее сюда: по воскресным дням, на общественных началах, организуем школу поварского искусства. Руководить ею будет Прасковья Александровна, и, думаю, руководитель будет прекрасный...

В чем, а в этом член комитета явно не ошибся! Так и получилось!

В те годы многие зажиточные семьи держали прислуг — домашних работниц, по–нашему. На эту работу обычно шли девушки, приехавшие из села, либо дочки многодетных семей, испытывавших крайнюю нужду. Беда многих из них заключалась в том, что хозяева–наниматели требовали от прислуги умения хорошо готовить завтраки, обеды, ужины, умение сервировать стол. Таким даром большинство из них не обладало. Вот этому–то и должна была научить их Прасковья Александровна. Кроме всего прочего, она была автором и создателем большого количества кулинарных рецептов. На практике они проверялись в общественной столовой, открытой при Народном доме. Готовили их ее ученицы, да так вкусно, с любовью и хорошо, что спустя некоторое время об этой столовой в городе пошла добрая молва. Обеды были недорогими, но сытными. Продукты привозили крестьяне со своих подворий, продавая их по невысоким ценам, либо в порядке благотворительности их передавали вообще безвозмездно. В общественной столовой было особенно многолюдно, когда воспитанницы Прасковьи Александровны устраивали показательные конкурсы на лучшее блюдо.

Каждый желающий мог подойти, попробовать, высказать свое мнение о качестве приготовленного, дать совет, направленный на улучшение вкусовых достоинств отведанного им блюда или взять рецепт того, что «дегустатору» более всего полюбилось! Именно в эти дни наши девчонки старались так, что делали, казалось, невозможное из самых простых, «рядовых» продуктов. Особое восхищение посетителей вызывали стоявшие на столах цветы, а то и красочные букеты цветов, но все они были приготовлены из свеклы, моркови, репчатого лука и кое–чего другого.

Цветы были так красивы, так искусно сделаны, что казались «живыми»! Некоторые посетители пытались их даже нюхать, не веря на слово. Но лук есть лук, от него текли обильные слезы! Вот там я и научилась готовить. Блюдо, которое откушали вы, называется беф–строганов. Не правда ли, ничего похожего с тем, что подают нам в столовых общепита? Написание этого блюда двойное, где пишут «бефстроганов» слитно, а где и через черточку. О беф–строганове существует такая легенда. В России, в давние годы, жил такой граф — Строганов. Кроме всего прочего, слыл он большим гурманом. Даже в таких тонкостях разбирался — какая куриная ножка имеет более нежное мясо — левая или правая? И объяснял, почему! Славился и своим поваренным искусством. Этому обучил и своего повара. Он даже рискнул принять участие в международном конкурсе поваров в Париже. Представьте себе — в том конкурсе он вышел победителем! С тех пор представленное Строгановым блюдо пошло гулять по свету с несколько измененным русским названием «беф–строганов» — «мясо по–строгановски», значит. Только вот правильно готовить его умеют редкие...

Петр Антонович, заметив успех и популярность своей супруги в Народном доме, по–хорошему «осерчал» на нее — обставила по всем статьям! А тут , как на грех, еще одно появилось — горожане Народный дом прозвали «ярмаркой невест». Повинна в том была опять его супруга. И потому, что научила девчат так хорошо готовить, что они стали пользоваться большим успехом у мужчин. Согласитесь со мной — какой мужчина не любит хорошо покушать? Кому из них не будет приятным в доме иметь такую хорошую хозяйку, чтоб соседу завидно было? Вот и стали девчат охотно брать не только в прислуги, в девках не засиживались! Прасковья Александровна часто благословляла молодоженов... Наверное, поэтому и задумался ее супруг: как бы в Народном доме и свое имя закрепить? Предложил он комитету принимать на контрактной основе в театральную труппу профессиональных актеров. Члены комитета вначале боялись «прогореть». Профессионалам надо было платить. Это во–первых. А во–вторых — они должны будут составить конкуренцию городскому театру, где играли только профессионалы, не разбавленные, как в их случае, любителями!

И все же успех пришел! Конечно, не сразу, но он пришел! О спектаклях Народного дома в городе заговорили. Появились даже дружеские шаржи на полюбившихся актеров, на персонажи, ими созданные. В труппе Петр Антонович стал пользоваться большим авторитетом и любовью.

— Впрочем, — обратилась ко мне Дарья Ивановна, — вы из Оренбурга — попытайтесь найти там их сына. Мы звали его Славиком! Может быть, и Прасковья Александровна жива ... Сам–то он погиб, в тридцать седьмом его... Может быть, у них какие документы сохранились, фотографии той поры. Очень интересные и душевные были люди! Сможете найти — непременно расскажите о них, о Народном доме. Ей–Богу, заслужили они того, чтоб люди о таких знали! Вот и моя судьба удачно сложилась только стараниями Прасковьи Александровны. А кто я им в те годы была? Да и не одной мне помогли... Кончу свои дела, сделаю попытку разыскать их. В Оренбурге–то я перед войной последний раз была. Тогда и виделась с ней...

Собеседница отвернулась к окну, кончиком пальца смахнула набежавшую слезу. Нахлынувшие воспоминания были настолько эмоциональны, что сдержать слезы оказалось делом трудным...

— А знаете, — вдруг повернулась она опять ко мне, — есть в Оренбурге одно место, точнее — здание, сохранившее облик Петра Антоновича. У него в труппе театра был друг один, архитектор. По его проекту здание Управления железной дороги строили, ну то, что на углу Советской и Постниковой стоит. Фамилия того архитектора, точно не помню, но то ли Корецкий, то ли Куредкий. Так вот, когда стройку того здания заканчивали, он взял и под одним из балконов третьего этажа Петра Антоновича облик, лицо, значит, вылепил! Чтоб горожане навеки запомнили его. Подойдите, посмотрите, узнаете его!

Дарье Ивановне я дал слово, что как только будет у меня время, непременно поисками Прасковьи Александровны либо ее сына Славика займусь. Не предполагал я тогда, что на работе он буквально в двадцати шагах от меня сидит. После этого разговора прошло несколько месяцев. Станки, за которыми я ездил в Госплан Союза, заводом были получены, установлены, прошла и «установочная» партия изделий, обработанных на них. Подошла пора за досрочное освоение и выпуск нового изделия рассчитать размер положенной заводчанам премии, выплатить ее. С основными выкладками пошел к начальнику планового отдела совнархоза (к слову будет сказать, что совнархоз располагался в здании бывшего Управления железной дороги). Сразу решить вопрос не удалось — в расчетах были найдены ошибки. Но на следующий день все предыдущие неувязки «утрясли». За делами мы просидели почти весь обеденный перерыв. Как назло, ужасно захотелось покушать. Мы направились в столовую. Вот тут–то я и вспомнил свое дорожное знакомство, Дарью Ивановну и ее восхитительный беф–строганов! Я поведал Вячеславу Петровичу Крючкову — начальнику планового отдела совнархоза — о своем дорожном знакомстве и восхитившей меня своим кулинарным мастерством попутчице. Смущенно улыбаясь, прервал он мой рассказ: «Многое из рассказанного вами мне хорошо известно. То были мои родители. Мамы в живых уже нет... Из документов кое–что осталось. Прошу ко мне, ознакомитесь с ними, что заинтересует — прошу использовать для пользы дела...» Таким взволнованным своего собеседника я увидел впервые.

В наши дни в помещении бывшего Народного дома работает театр музыкальной комедии. Правда, это здание в первые послевоенные годы было реконструировано. В годы войны на его подмостках работал эвакуированный из блокадного Ленинграда оперный театр. Некоторое время здесь работал известный советский композитор Соловьев–Седой, здесь он организовал концертную бригаду, с которой отправился на фронт. Здесь со своим мастерством ознакомил жителей нашего города легендарный актер нашего времени Аркадий Райкин, а его остронаправленная фраза «у нас есть все — но не всем достается!» вызвала бурю восторга!

Пожелаем же тем, кто и ныне трудится в этих стенах, творческих успехов и постоянных аншлагов!

А все пошло от Народного дома!

Продолжение читайте завтра на Орен1.